Другая история Московского царства   ::   Калюжный Дмитрий Витальевич

 Морозов писал в работе «Азиатские Христы»:



«Есть несколько очень простых признаков для отличия действительно старинного литературного произведения от недавнего. Прежде всего, мы здесь можем опереться на закон размножения рукописей в допечатное время в геометрической прогрессии с каждым новым десятилетием существования языка, на котором они написаны.

Я уже обосновывал этот закон в шестом томе моего исследования… но для связности изложения повторю и здесь, пояснив на наглядном примере из недавней русской жизни».



И далее Н. А. Морозов приводит подлинную историю о том, что когда около 1840 года Лермонтов написал свою поэму «Демон», и её издание было запрещено церковной цензурой, она всё же довольно быстро распространилась среди читающей публики. Как это произошло? Предположим, не более четырёх человек списали её у самого автора в первый же год. У каждого из них списали в следующий год тоже, например, четверо знакомых, и вот, во второй год имелось уже не менее 16 + 4 = 20 экземпляров. С каждого из этих экземпляров в следующем году было списано (положим) тоже по 4 экземпляра, и значит, ходило уже 80 + 20, то есть около сотни экземпляров и т. д., с каждым годом увеличиваясь вчетверо.

Геометрическая прогрессия – такой размножитель, действие которого прекращается только с полным насыщением интереса. «Демон» Лермонтова через несколько лет был уже в каждой помещичьей домашней библиотеке, он имелся во многих сотнях экземпляров. Переписывание его прекратилось лишь с появлением этой поэмы в полном издании сочинений Лермонтова; вот после этого рукописные экземпляры, как более не нужные, стали выбрасывать…

Н. А. Морозов продолжает:



«…Если бы печатный станок, сразу бы размноживший сочинения Лермонтова, не оттиснул с ними и эту поэму сразу в тысячах экземпляров, то процесс её рукописного воспроизведения продолжался бы и теперь. Она была бы во всяком случае настолько распространена в России, что желающему напечатать её стоило бы только выпустить объявление в газетах с обещанием приличного гонорара, для того, чтобы получить десятки списков, а не найти единственный на земном шаре экземпляр её у какого-то гидальго в отдалённой от центров испанской культуры усадьбе в Пиренейских горах…

И если бы какой-нибудь современный русский писатель, съездив в Испанию, вдруг объявил, что он нашёл там в развалинах одного дома в Пиренеях ещё неизвестный в России рассказ Лермонтова и предлагает его редакторам наших журналов купить его у себя за крупную сумму денег, то кто над этим не рассмеялся бы и не сказал, что написал рассказ он сам – путешественник?

Но вот…были открыты по такому именно шаблону д-ром Шпренгером в XIX веке, в недоступном для проверки местечке внутренней Индии уники биографий Магомета, которыми и пользуются теперь учёные жизнеописатели пророка. Почему эти биографии, как чрезвычайно интересные всякому образованному магометанину, не распространились за тысячу лет их существования по закону геометрической прогрессии в тысячах экземпляров, как распространились рукописи Библии, бывшие в каждом монастыре перед их напечатанием Гуттенбергом? Почему их единственные на нашем свете экземпляры оказались найденными арабистом Шпенглером за тридевять земель в тридесятом царстве от места, около которого происходило действие, подобно тому, как я предположил относительно Лермонтова».



Так пишет Н. А. Морозов, и делает вполне ясный вывод: всякое общеинтересное литературное произведение древности, найденное до сих пор (или ещё вернее: до своего напечатания) только в одном экземпляре априорно должно считаться подложным.