Иван Болотников (Часть 3)   ::   Замыслов Валерий Александрович

- Не нами заведено, сваток, не нам и заповедь рушить. Мы, чать, с матерью не нищеброды.

Солома придвинулся с рядной к оконцу и начал не спеша вычитывать приданое. И казакам и жениху "по тому приданому" невеста "полюбилась". Теперь дело было за смотринами. Долго судили да рядили, кого выбрать в смотрильщицы, и наконец остановились на бабе казака Степана Нетяги.

- Женка Настасья видная, дородная, и разумом господь не обидел. Пусть идет к невесте, - постановили донцы.

Но больше всего споров выпало о "родне и гостях", которые должны были сопровождать Настасью. Родни у жениха не оказалось, а вот в "гости" набивалась, почитай, вся станица. Знали: будет у Соломы угощение с чарой. Поднялся такой галдеж, что аж у Войсковой избы стало слышно. Прибежал казак от атамана Васильева.

- Что за свара?

Казаки не отвечали и продолжали перебранку. С трудом поняв, в чем дело, "посол" захохотал и вернулся к Васильеву.

Пришлось унимать казаков Болотникову.

- Тихо, други! Как бы мы ни кричали, как бы мы ни бранились, но всей станице в избу Соломы не влезть. Да такое и на Руси не водится. На смотрины ходят малым числом. А посему пойдет невесту глядеть десяток донцов. И чтоб боле спору не было - кинем жребий. Любо ли?

- Любо, батько!

Вскоре десять счастливцев, вкупе со сватом, свахой и смотрилбщицей направились к невесте. Их никто не встречал: на смотринах хозяева из избы не выходили, однако для гостей стол накрывали. Вошедшие, перекрестив лбы, поклонились хозяевам и, по слову Григория Матвеича и Домны Власьевны, уселись на лавки. Перемолвившись несколькими обрядными словами, Настасья произнесла напевно:

- О купце-молодце вы наслышаны. Охота бы нам теперь куницу-девицу глянуть.

- Можно и глянуть, - кивнул Григорий Матвеич.

Любава вышла в голубом, расшитом шелками, сарафане, в легких чеботах красного бархата, тяжелую русую косу украшали жемчужные нити. Смущенно зардевшись, глянула на казаков и низко поклонилась, коснувшись ладонью пола.

Казаки довольно загутарили:

- Добра невеста! Гарная дивчина!

Но тут донцов оборвала строгая смотрильщица:

- С лица не воду пить. А ну-ка, голубушка, пройдись да покажи свою стать.

Любава еще больше застеснялась, застыла будто вкопанная. Нечайка Бобыль, оказавшийся рядом с Настасьей, заступился:

- Да полно девку смущать. Не хрома она и не кривобока. Чать, видели, нет в ней порчи.

- Цыц! - прикрикнул на дружка сват Секира. - Не встревай, коль обычая не ведаешь. Пройдись, Любава.

И Любава прошлась тихой поступью. Гибкая, рослая, с высокой грудью, глаза васильковые. Царь-девка!

- И-эх! - сладко вздохнул Нечайка.

Настасья же сидела с застывшим каменным лицом, а потом молвила:

- Не хвались телом, а хвались делом. Красой сыт не будешь. Пекла ли ныне пироги, девка?

- Пекла, Настасья Карповна. Пирог на столе.

Настасья придирчиво оглядела пирог, понюхала и разрезала на малые куски.

- Откушайте, гостюшки.

Гостюшки давно уже примеривались к румяному пирогу: почитай, и вовсе забыли запах пряженого. А пирог был на славу: из пшеничной муки, жаренный в масле, с начинкой из курицы. Ели, похваливали да пальцы облизывали. Настасья же пирога отведала самую малость.

- Сама ли пекла, девка? Не матушка ли Домна Власьевна тесто месила, да не она ли в печь ставила?

- Сама, Настасья Карповна.

- Ну, а коль сама, молви нам, что можно хозяйке из муки сготовить? пытала девку Настасья.

- Всякое, Настасья Карповна. Первым делом, хлеб ржаной да пшеничный. Из муки крупитчатой выпеку калачи, из толченой - калачи братские, из пшеничной да ржаной - калачи смесные. Напеку пирогов, Настасья Карповна, подовых из квасного теста да пряженых. Начиню их говядиной с луком, творогом да с яйцами...

- Так-так, девка.