Эти нежные девичьи руки   ::   Кукаркин Евгений

- Значит вы все же знаете...?

- Нет. Честно говорю, не могу сказать.

- А мы знаем. Это могла сделать наша мадам.

- Не говори глупости, Галима, - пытается остановить ее Саша.

- Но Агния Кирилловна видела...

Агния Кирилловна наша уборщица, а мадам, - это старший мастер, суровая Лидия Петровна.

- И что она видела?

- Она избила ее здесь в углу, а потом... потом кричала, что ей лучше повеситься и веревка для нее готова в раздевалке. Это все она.

- Это неправда, - запротестовал я. - Лидия Петровна действовала старым дедовским методом, когда Эльвира впала в истерику, она приводила ее в чувство затрещинами. Это конечно не допустимо. Ее уже допросил следователь и она в этом призналась. Но дальше... Понимаешь, Галима, нельзя делать поспешных выводов, представь себе, тебе кто-то что-то сказал и предположим сказал неправду, а ты перед всеми облила грязью ни в чем неповинного человека. Что теперь? Сломала чужую жизнь, а когда раскроется правда, как будешь себя чувствовать ты? Неужели тебе потом не будет стыдно?

- Но я... она же сказала...

- Давай так, пусть то что ты сказала, будет только нашей маленькой тайной, мы плохо подумали, но приняли к сведению...

- А они...

Галима кивает на окружающих.

- У них тоже будет своя тайна. Правда, девочки?

- Да, Федор Иванович, - сказала ближайшая девочка.

Тут зазвенел звонок , извещающий, что перерыв кончился и девочки бросились в рассыпную. Ко мне подошла Саша.

- Мне бы тоже не хотелось в это верить.

- А где Агния Кирилловна?

- Ушла домой, у нее перерыв. Она убирает после каждой смены, а по утрам кабинеты. Вот говорят, в это утро убирала твой кабинет и сверху через стекло увидела, как старшая лупит Эльвиру.

- Как же она услышала, что кричала Лидия Петровна, ведь у меня стекло толстое и заделано в глухую, чтобы в кабинете было тихо и я мог работать...

- А ведь и правда...

Зазвенел второй звонок, загудели двигатели. Саша быстро натягивает марлю на лицо.

- Я побежала...

Кончилась первая смена. Громкий звонок возвестил об окончании работы. По цеху проносится вопль радости и недружная толпа с шумом мчится в раздевалку и душ. Через час придет новая смена и им надо освободить место. Я выхожу из кабинета и направляюсь в контору старшего мастера. Здесь уже собрались все мастера, тут же моя секретарша.

- Федор Иванович, мы вам налили кофе, - сообщает она.

- Спасибо.

- Федор Иванович, - Лидия Петровна поставила свою недопитую кружку на стол, - из лаборатории сообщили, что плата, которую залили слезами, в порядке. Так что, может быть план этого месяца не сорвем.

- Что значит может быть?

- У нас уже потери, около десяти блоков не собраны из-за испачканных деталей и узлов.

- В прошлом месяце было меньше. Придется вас вам постараться, друзья. Подогнать темп или сделать третью смену.

- Постараемся.

- А у меня на участке, - сообщила мне Варвара Николаевна, мастер подготовительного участка, вечно молодящаяся женщина неопределенного возраста, - врачиха сегодня сняла двоих...

- Как они пережили?

- Нормально. Судя по всему, помчались в кино.

- Кто как переносит, - комментирует Лидия Петровна, - одни кончают самоубийством, другие только встряхнуться и хоть бы что...

Никто не отреагировал на эту реплику. В конторку без стука врывается черноглазая девушка, Светлана Малышева, одна из старожилов цеха. У нее уникальные руки и уже два с половиной года на пальцах не появляется никаких выделений.

- Федор Иванович здесь? - она замечает меня. - Федор Иванович, там в раздевалке драка. Верку Артемову бьют...

Вместе со мной вскакивает Лидия Петровна и Саша Казанкина.

- Сейчас идем.

В раздевалке крики и вопли, полуодетые девочки мечутся среди шкафчиков и скамеек. Три девочки зажали в угол голенькое тело и лупцуют его руками и ногами.