Прокурор жарит гуся   ::   Гарднер Эрл Стенли

Станция была заполнена людьми. Мужчина закрылся в телефонной будке, рядом стояла женщина, ожидающая, когда телефон освободится. Ее плечи были устало опущены, рядом на полу — большущая сумка. Судорожно всхлипывал трехлетний малыш. Около полудюжины человек образовали очередь за прохладительными напитками. Неподалеку стоял усталый старичок с невидящим взором, обращенным в унылое настоящее. Три женщины сидели в ожидании автобуса, их отяжелевшие от работы руки покоились на коленях. Женщин можно было принять за тройню, если не обращать внимания на то, что одна худее двух других фунтов на двадцать. На их лицах застыло выражение какого-то особенного терпения, терпения людей, научившихся беречь энергию, чтобы бороться с трудностями жизни, а не растрачивать ее на бесплодные жалобы по поводу несправедливых ударов судьбы.

Около газетного киоска стояла простая деревянная скамья, на одном конце которой сидел мужчина, увлеченный чтением детективного романа. В нескольких футах от него на полу лежала дорожная сумка. Над ней на скамье стояла еще одна сумка и плетенная из прутьев колыбелька с закрытым верхом.

Селби наклонился, заглянул в колыбельку, затем поднял глаза на Брэндона и кивнул.

Шериф сдвинул на затылок свое сомбреро, покрытое пятнами высохшего пота.

— Будь я проклят! — Это было все, что он смог произнести.

Селби подошел к газетному киоску. Очень яркая блондинка с большими голубыми кукольными глазами приветливо сказала:

— Доброе утро. Чем я могу вам помочь?

— Ребенок. — Селби кивнул в сторону колыбельки. — Давно он здесь?

— Что вы, мистер! Откуда мне знать?

— Вы обратили на него внимание?

— Да, я заметила корзинку минут десять — пятнадцать тому назад.

Мужчина, читавший детектив, глубоко вздохнул, захлопнул книгу, взглянул на часы и направился к выходу.

— Погодите, минуточку, приятель, — остановил его шериф.

— Это вы мне? — осведомился тот.

— Вам, вам. Вы здесь давно?

— Со времени прибытия автобуса из Лос-Анджелеса. А в чем вообще дело?

— Когда вы прибыли, был ли здесь вот этот ребенок? Мужчина задумчиво произнес:

— Нет. Здесь была какая-то женщина. Впрочем, подождите… Да, правильно. Эта корзина уже стояла. — И извиняющимся тоном закончил: — Я так увлекся романом, что решил добить его, прежде чем начинать деловой день.

— Вы не заметили случайно, когда ушла эта женщина?

— Нет.

Брэндон повысил голос и обратился к присутствующим на станции:

— Минуточку внимания все! Внимание сюда! Люди замерли, глядя на костистого, обожженного солнцем человека.

— Я — шериф и пытаюсь найти мать вот этого ребенка. Кто-нибудь знает, где она?

Воцарилось молчание, все вопросительно смотрели друг на друга, затем один или два человека на цыпочках подошли к колыбели и, вытянув шеи, заглянули в нее. Какое-то время стояла тишина, потом вдруг разом все заговорили, обращаясь при этом не к шерифу, а друг к другу.

Одна из трех женщин, тех, которых можно было принять за сестер, — самая толстая из них, — сняла руки с колен и сказала ровным, лишенным всяких эмоций голосом:

— Я видела ее.

— Давно? — спросил Брэндон.

— Минут десять, может быть, пятнадцать тому назад.

— Она уходила?

— Нет, входила.

— Через какие двери она вошла, со стороны автобусов или?..

— Нет, через дверь на улицу.

— Не могли бы вы описать ее внешность?

— Не старая. Не знаю. Наверное, лет двадцать пять… Ты заметила ее, Хейзель?

Тощая сестра отрицательно покачала головой. Третья женщина сидела неподвижно и молча. Самая разговорчивая из троих продолжала:

— На ней был светло-бежевый жакет, может быть, чуть темнее по цвету, чем полотняная простыня, юбка в тон. Блузка светло-розовая. Красивая женщина. На руках еще были бежевые перчатки.