На Вечном Пороге   ::   Мухина-Петринская Валентина Михайловна

Через два месяца бы сказала.

- Но почему?

- Давай побеседуем. Ты уже взрослый... Нельзя! Нельзя! Я занята! раздраженно крикнула она девчонке, которая сунулась в дверь.- Постарайся понять меня, Нестеров. Я отвечала за твое воспитание перед...

- Гороно, знаю, но при чем...

- ...народом. Ты был всегда слишком неустойчив в моральном отношении... вообще трудный ученик. Мы не сумели... или не успели закончить твое воспитание, когда выпустили тебя из этих стен. Мы устроили тебя в ремесленное училище... На этом я могла бы о тебе забыть. Однако я до сих пор интересуюсь твоей судьбой. Я считаю, что ты еще должен воспитываться в коллективе, и отец, преступник, свел бы это воспитание на нет. Вот почему я посоветовала ему подождать с перепиской.

- Но вы ответили за меня... будто я не хочу знать своего отца!

- Нет. Этого я не писала. Но твой отец почему-то решил, что ты не хочешь иметь с ним ничего общего.

- Вы нечестно поступили с ним и со мной! Но вы этого даже и не понимаете,- сказал я, сдерживая ярость.- Кстати, в чем вы видите мою моральную неустойчивость?

- Ты всегда чуждался коллектива.

- Какая ерунда!

- Но ты всегда упорно уединялся...

- Просто я любил читать, а мне мешали.

- А потом, помнишь... насчет отдельной комнаты?

- Ну и что?

Конечно, я помнил эту историю. В школе нам дали сочинение на тему "Моя мечта". Кто написал, что мечтает стать космонавтом, кто - капитаном или летчиком. Только одна девочка написала, что она хочет стать зубным врачом, да мой друг Пашка хотел стать лесником (и стал им). Я ни за что не признался бы в своей мечте. Профессию я тогда еще себе не выбрал - сам не знал, кем мне хочется быть. Но, сколько я себя помню, у меня было только одно желание, одна мечта: чтоб вдруг нашелся мой отец! С этой мыслью я просыпался, с нею засыпал, потому так был рассеян на уроках. Сколько раз я представлял себе этот потрясающий момент. Вдруг меня вызывают: Нестеров, иди - приехал твой отец! И я бегу стремглав по лестнице...

Разве я мог писать о самом дорогом в школьном сочинении? К тому же я был зол, устал от казарменной обстановки.

Взял да и написал, что мечтаю иметь отдельную комнату, которую я бы обставил, как хотел, и не пустил бы на порог, кто мне не по душе.

Преподавательница русского языка пришла в ужас от такой убогой мечты, позвонила Пелагее Спиридоновне, та восприняла это как укор своей воспитательной системе, и... в общем, была целая конференция по поводу моего индивидуализма. Выступали больше девчонки и все сравнивали меня с каким-то англичанином, который сказал: "мой дом - моя крепость".

Долго мне припоминали эту мою отдельную комнату. Как видите, не забыли и до сих пор. Странно! Та же Пелагея Спиридоновна весьма настойчиво хлопотала об отдельной секции. Хорошо помню, как она сияла и как все ее поздравляли, когда она наконец приехала в эту самую секцию.

И вот из-за этой истории Пелагея Спиридоновна сочла меня "неустойчивым" и не рискнула передать письмо отца, освободившегося из заключения.

- За что он сидел? - спросил я угрюмо.

Пелагея Спиридоновна, долго щурясь, смотрела на меня, видимо, колебалась...

- Твой отец был судим за убийство...- произнесла она как-то неуверенно и отвела глаза от моего лица. Я понял, что она сказала не все, но это было уже неважно.

Я долго молчал.

- Выпей воды, Нестеров! - почти мягко посоветовала она и сама налила воды из графина. Мне послышалась в ее тоне торжествующая нотка. Не то чтобы заведующая злорадствовала, но как будто хотела сказать: "Ты видишь теперь, я была права!"

- И все-таки вы не имели права решать за меня! - зло выкрикнул я, жестом отстраняя стакан с водой. Пот заливал мне глаза, и я вытер его ладонью.- Где письмо моего отца?

Поджав губы, она полезла в стол и сразу достала пачку писем.