Пирамида Кецалькоатля   ::   Портильо Хосе Лопес

Вы помогите мне отдать вам все, что знаю, и тогда я в небе воспарю.

— Такие странные слова впервые слышу. — Старец молвил. — Что можешь дать нам ты?

— Я объясню вам, что есть грех, как искупить его и душу облегчить. Я научу возделывать поля и сделаю счастливей жизнь.

— Да, странные слова я слышу. Нам ничего не надо из того, что предлагаешь. В храмах у нас есть боги, в нашем мире — солнце. Они заботятся, чтобы мы были сыты, мы же всегда заботимся о них. У нас давно есть те, кто нам дает, и есть кому давать. Жизнь наша очень быстротечна. Моя уж скоро станет тенью жизни. Мы у тебя не просим ничего. А ты, что просишь ты у нас?

— Отдайте мне Акатля. Время не подоспело встретиться ему со смертью. Многое познал Акатль, стал он свободен.

— Нет, его смерти жаждут боги.

— А где они, где те, что жаждут смерти человека, если свободен он?

— Там, в храме наверху. Для них умрет Акатль, как умирали избранные юноши земли, чтоб каждый день всходило солнце. Все готово.

— И солнце здесь взойдет, и жить Акатль будет! — крикнул чужестранец.

Тут с моря налетел внезапный ветер и громом отозвалось небо.

А он широкими шагами одолевал ступени Пирамиды. Вздымалась мантия его и трепетала на ветру крылом орлиным. Людям чудилось, что он летит наверх. Страх всеми овладел. А он рыбацкой сетью каменных богов опутал и сбросил вниз. Все боги на куски разбились. В храме, там, наверху, осколком каменным он каждого из пятерых жрецов ударил, и те, скатившись с Пирамиды, расшиблись насмерть.

— Солнце и впредь к вам будет приходить с востока!

Действительно, лик солнца показался на востоке, а вскоре тучи набежали, и хлынул сильный ливень.

— Ты велик! — вскричали старцы. — Ты богов поверг! Принес нам дождь и ветер. Пали боги, однако же светило снова пришло с востока. Нет у нас богов. Не уходи. Ты будешь нашим богом. Мы напоим тебя горячей кровью, и сохранишь ты силу, мощь увеличишь. Ты — наш Кецалькоатль!

— Нет, не могу быть вашим богом. Я — человек, к тому же грешный. Крови я не хочу и рад отдать свою. Я — человек, желающий спасать, желающий спастись. Мой долг — давать, а я — убил!

Он отступил назад, себя поранил сам и стал сходить вниз по ступеням древней Пирамиды.

— Их смерть я кровью искуплю [8] ! Своею собственною кровью! — так говорил в волнении он, а кровь летела каплями на онемевшую толпу.

Все замерли и лишь порой от страха вскрикивали женщины.

— Вину свою мне надо искупить! Я пятерых убил, а спас лишь одного. Я должен кровь свою пролить. Я впал в соблазн насилия. Я — убивец!

И он сказал, к народу обратясь:

— Простите вы меня, простите!

— Что мы должны тебе простить? — спросили старики.

— Мой грех. Убил я ваших пятерых людей.

— А что такое грех? — его спросили снова.

— Грех — значит нарушать делами, мыслями своими Божьи заповеди, — плакал бледнолицый человек.

— Нам не понять тебя. Приказ богов нельзя нарушить. Они желают нашей смерти. На то они и боги смертных. Они создали смерть. Как же противиться богам? Все делается по их воле. Мы здесь, чтоб им служить. Не знаем мы, что значит грех. Убить для нас — исполнить повеление жизни. И жизнь, и смерть дают нам боги.

Акатль встал с жертвенного камня, к которому жрецами был привязан, спустился тоже вниз и так сказал сквозь слезы:

— Мой господин впал в грех, чтобы спасти меня. Акатля любит он, если осмелился взять грех на свою душу. Я должен следовать за ним. Мой господин впал в грех.

— Останься, может, мы поймем тогда, что значит грех, — сказали старики Кецалькоатлю. — Мы тебя со временем простить сумеем.

— Нет, — отвечал Кецалькоатль. — Где я убил, там никогда жить не смогу. Где нет прощения, там не найдешь покоя. Продолжу путь, отправлюсь в горы для покаяния. Потом решу, что делать дальше.

— Пусть будет так, — ответствовали старцы. — Но ты один не уходи.