Польза сомнений   ::   Лондон Джек

В глубине ее небольшой коридорчик вел в миниатюрную кухню, и в ней за столом сидел в одиночестве Пэтси Хоран, владелец "Вандома", торопившийся проглотить свой ужин до вечернего наплыва посетителей. Пэтси Хоран был зол на весь мир. Утром он встал с левой ноги, и все у него не ладилось. Если бы спросить его служащих, они охарактеризовали бы его душевное состояние как хандру. Но Картер Уотсон не знал этого. Пока он двигался по коридорчику, угрюмый взгляд Пэтси Хорана случайно упал на обложку журнала, который Картер держал подмышкой. Пэтси не знал Картера Уотсона, не знал и того, что под мышкой у него иллюстрированный журнал. Томимый хандрою Пэтси решил, что незнакомец принадлежит к разряду тех назойливых субъектов, которые портят и уродуют стены его помещения, наклеивая на них или прикалывая кнопками рекламы. Раскрашенная обложка журнала показалась ему такого рода рекламой. С этого и началась история. Пэтси с ножом и вилкой кинулся к Картеру Уотсону.

- Вон отсюда! - взревел Пэтси. - Знаю твои штуки!

Картер Уотсон опешил. Человек вырос перед ним, как чертик из табакерки.

- Стены мои пачкать? - кричал Пэтси, изрыгая поток отвратительной ругани.

- Если я вас неумышленно обеспокоил...

Большего, однако, выговорить посетителю не удалось. Пэтси оборвал его.

- Убирайся прочь! Заткни свою глотку! - изрек Пэтси, для большей убедительности сопроводив приглашение взмахами ножа и вилки.

В воображении Картера Уотсона мгновенно возникла вилка, вонзившаяся ему в бок; он понял, что поступит опрометчиво, если не "заткнет свою глотку", и быстро повернул к выходу. Вид его покорного отступления, надо полагать, еще больше разъярил Пэтси Хорана, ибо сия достойная личность, выронив из рук столовую утварь, ринулась на него. Пэтси Хоран весил сто восемьдесят фунтов, столько же весил и Уотсон. В этом отношении они были равны. Но Пэтси был напористый, грубый и неотесанный трактирный забияка, тогда как Уотсон был боксер. В этом заключалось преимущество последнего: сильно размахнувшись, Пэтси промазал, попав кулаком в пустоту. Уотсону следовало ударить его влево наотмашь и бежать. Но Уотсон обладал и другим преимуществом. Боксерский и иной опыт, нажитый при изучении трущоб и гетто чуть ли не всего мира, приучил его к сдержанности. Он повернулся на каблуках и, вместо того, чтобы нанести удар, быстро нагнулся, избегнув удара противника, и схватил его. Но на стороне Пэтси, ринувшегося вперед, как бык, была сила разбега, тогда как у Уотсона, в момент, когда он повернулся, не было этой инерции. В результате оба всей тяжестью своих трехсот шестидесяти фунтов с грохотом рухнули на пол, причем Уотсон очутился под противником. Голова его коснулась задней стены комнаты, которая была довольно велика. Улица находилась теперь на расстоянии ста пятидесяти футов, - необходимо было быстро что-нибудь предпринять. Прежде всего нужно было избежать шума. Картеру отнюдь не улыбалось попасть в газеты этого города, где протекало его детство и где жили еще многие из его родичей и друзей семейства.

Вот почему он сомкнул свои руки вокруг тела лежавшего на нем человека, плотно стиснув его, и стал ждать помощи, которая должна была явиться в ответ на шум, вызванный падением. Помощь и явилась: иначе говоря, шестеро мужчин выбежали из-за буфетной стойки и полукругом обступили лежавших.

- Снимите его, ребята! - сказал Уотсон. - Я его не трогал и не желаю вступать в драку!

Но полукруг хранил молчание. Уотсон держал противника и ждал. После ряда неудачных попыток повредить что-нибудь Уотсону, Пэтси предложил ему:

- Отпусти меня, и я слезу с тебя.

Уотсон отпустил его, но Пэтси, поднявшись на ноги и наклонившись над своим лежачим противником, приготовился драться.

- Вставай! - скомандовал Пэтси.