Полковник Коршунов   ::   Канторович Лев Владимирович

Верхушки острых скал торчали далеко внизу, а еще ниже клубились облака. В пропасть спускалась крутая, покрытая снегом осыпь. Здесь лавина пересекла и разрушила тропу.

Вначале идти было еще можно, хоть и очень было круто. Но из-за снежного тумана видно было только метра два в ширину осыпи. Что было дальше? Есть ли путь дальше? Какой ширины осыпь? Снег застилал все. Рискнуть пойти? Все прекрасно понимали, что если пути нет, то повернуться и пройти назад по такой крутизне не удастся.

Ветер гнал вниз, в пропасть, снежные вихри. Командир с минуту стоял молча, потом шагнул вперед, соскочил с края тропы на осыпь, пошатнулся и стал крепко. Бойцы придвинулись ближе. Ветер свистел. Никто не произнес ни слова. Командир потянул повод. Жеребец, упираясь, пригнул голову, понюхал снег и шагнул с тропы. Передние ноги его сразу скользнули вниз, камни и снег покатились в пропасть. Жеребец сел на круп. Командир почти лег, упираясь ногами и изо всех сил натягивая повод. На несколько секунд лошадь и человек застыли неподвижно. Казалось, вот-вот оба они сорвутся в пропасть. Но конь, осторожно передвигая передними ногами, уперся копытами и медленно выпрямил задние ноги. Тогда выпрямился и командир.

Стоявшие на краю тропы из-за ветра не слышали, как он подбадривал коня. Он называл его ласковыми именами.

Потом командир, осторожно ступая, пригнувшись, пошел вперед, и конь пошел за ним. Они скрылись в снежном тумане. Бойцы ждали у конца тропы.

Степан Лобов, помощник командира, протиснулся вперед и остановился, тяжело дыша. Он пристально всматривался в снежную завесу и ничего не мог разглядеть.

"Пропал командир", - подумал Степан и сказал так громко, что слышали бойцы:

- Шурка... Шурка...

Бойцы молчали.

Потом ветер донес спокойный голос командира.

- Где ж вы? - кричал командир. - Скоро вы там?

Красноармеец Суббота первый спрыгнул с тропы на осыпь.

- Скорее! - кричал командир.

Бойцы двинулись через осыпь. Осыпь была шириною в двадцать метров. Лобов прошел последним. Он следил, как переправляется отряд, и торопил отстающих.

Недалеко за осыпью был гребень перевала. По ту сторону ветер был слабее и снег меньше. Отряд спускался. Люди двигались почти бегом, задыхаясь, падая, обгоняя друг друга. Всем хотелось поскорее спуститься, разогреться в быстром движении.

Командира Лобов догнал, когда уже сели в седла. Командир, бросив поводья, ехал впереди отряда. Его жеребец сам выбирал дорогу.

- Коршунов! - позвал Лобов, погоняя лошадь. - Шурка!

Командир ничего не ответил.

Лобов въехал выше на склон и поравнялся с ним.

Командир спал, прямо сидя в седле.

2

Еще утром Коршунов предсказывал, что этот перевал последний, что к вечеру, после перевала, будет встреча с басмачами, и Коршунов не ошибся. Уже на склоне перевала головной дозор заметил следы лошадей и конский помет. Следы были свежие, и по ним было видно, что лошади шли медленно, пятидневным бегством басмачи замучили своих лошадей.

Но пограничники те же пять дней гнались за бандой, и лошади пограничников устали не меньше.

Коршунов остановил отряд у подножья перевала. Люди выглядели плохо. Почти все пострадали от мороза. На красных обветренных лицах белели отмороженные пятна. От усталости и голода лица бойцов осунулись и похудели. Казалось, многие едва держатся в седлах.

Коршунов сказал бойцам:

- Банда от нас уходит, товарищи. Банда уходит за теми холмами.

Бойцы молчали. Лошади стояли, понуро опустив головы.

- Если мы догоним их за теми холмами, мы возьмем банду, товарищи. Если не догоним - басмачи уйдут за кордон.

Никто ничего не ответил. Коршунов помолчал. Потом он тронул коня и сказал, отъезжая на фланг:

- Товарищ Лобов, возьмете первое отделение. На рысях отойдя за холмы, остановите банду.