Посол Урус-Шайтана (Тетралогия - 1)   ::   Малик Владимир

Дело мое не скорое, успеешь... Сом, расскажи казаку, где найти Нестора. А я приготовлю все, что надо.

Кошевой прошел в соседнюю комнату, что служила ему спальней. Через полчаса появился с небольшим, перевязанным голубой лентой свитком пергамента и старым кожаным поясом.

- Это - письмо мурзе Кучук-бею, - протянул свиток. - Хотя мы с ним не раз рубились в бою, в мирное время он радушный и гостеприимный человек. Мурза пропустит тебя через орду и выведет к Дунаю. А в Валахии и в Болгарии ты уже сам себе голова.

- Там я ходил с караванами, дорогу знаю. Да и обычаи тоже. Лишь бы татары не заарканили...

- Кучук-бей не позволит Он мой должник: я отпустил из плена двух его племянников... Такое не забывают. А этот пояс надень на себя под шаровары и береги как зеницу ока! В нем зашиты золотые монеты - польские злотые, английские гинеи, испанские дублоны. Думаю, хватит. И для выкупа за Нестора, и тебе на дорогу. Пояс старый, незавидный, но, сам понимаешь, цены немалой...

Пояс действительно выглядел невзрачно - потертый, обшарпанный, но когда Звенигора взял его в руки, то почувствовал его тяжесть.

- Сколько тебе надо времени на сборы? Мне хочется, чтобы ты выехал немедленно и никто не проведал бы о цели твоей поездки. Товарищам скажешь посылаю тебя с письмом к гетману Самойловичу.

- Чего казаку собираться, - ответил Звенигора. - Я уже готов.

- Вот и хорошо. Конь ждет тебя у крыльца.

- Спасибо. Будь здоров, батько кошевой! Будь здоров, кобзарь! К весне ждите меня назад!

- Удачи тебе, Арсен! - Серко обнял казака и троекратно поцеловал его.

Звенигора затянул под сорочкой пояс, вышел на крыльцо. Джура уже держал за повод молодого горячего коня.

Казак быстро сбежал с крыльца, вставил ногу в стремя и лихо вскочил в седло. Застоявшийся конь затанцевал под ним, запрядал ушами.

Чтоб не вдаваться в долгие разговоры с товарищами, Звенигора лишь на миг остановился возле компании.

- Прощайте! Кошевой посылает к гетману с письмом. По дороге заверну и в Дубовую Балку!

- Счастья тебе, сынок! - прогудел охмелевший Метелица.

Звенигора, не слезая с коня, еще раз поклонился товариству и тронул поводья. До ворот его проводили Секач и Товкач. Там друзья расстались. Секач и Товкач поспешили назад, чтобы перехватить еще по ковшу горилки. А Звенигора оглянулся, окинул взглядом широкую площадь, шумливую толпу казаков, низкие мазаные курени и выехал из крепости.

5

Первый и второй день миновали без происшествий. Ночевал Звенигора на хуторах у знакомых казаков. Ехал степью, прямиком.

Стояла сухая солнечная погода. Морозы ослабели. По утрам холмистая равнина до самого горизонта мерцала сизым инеем, который густо покрывал пушистый ковыль, степной камыш и чахлый колючий бурьян. Днем становилось тепло, иней сходил, и степь сразу чернела, навевая тоску и грусть.

На третий день, в полдень, Звенигора увидел впереди темно-серый дым. Он призрачными вьющимися столбами поднимался из-за горы и устремлялся высоко в голубое безоблачное небо.

Звенигора подстегнул коня, погнал галопом, пока не выскочил на крутой склон, на котором встал как вкопанный, пораженный неожиданным зрелищем. С холмов сбегал, чернея, голый лес, а внизу, в затишье, отливал желтизной широкий луг. Вдоль ручья взвивались багровые костры: там горел хутор. В небо поднимались бурые столбы дыма. Малиновые языки пламени охватывали приземистые постройки, и над ними дрожало раскаленное марево, пронизанное искрами.

"Татары!.."

Звенигора внимательно посмотрел вокруг. Вон, на другой стороне долины, по узкой ложбине поднимается вверх конный отряд. У казака зоркий взгляд, и он видит фигуры всадников в лисьих малахаях, с луками за спиной. А между ними - пеший ясырь10: мужчины, женщины, подростки.