Позывные Зурбагана   ::   Мухина-Петринская Валентина Михайловна

Еще зимой принял решение, только не говорил никому.

- Тогда - почему?

- Да потому, что нет никакого будущего. Довольно короткое настоящее. Ну, а я не хочу быть ни тренером, ни преподавателем физкультуры. Балет на льду меня тоже не привлекает! И вообще, я уезжаю... на Северный Байкал. Решил это твердо.

У Маринки округлились глаза. Яков Николаевич чуть улыбнулся.

- На БАМ? - уточнил он.

- Не именно на БАМ, но в места, где пройдет дорога на океан. Я нашел своего отца и еду к нему.

Яков Николаевич как-то странно взглянул на меня.

- А что скажет твоя мать? - спросил он.- Ты не говорил ей насчет отца?

- Н-нет, не говорил.

И Марина, и ее дядя долго отговаривали меня. В конце концов я убедил их, что поступаю правильно. Яков Николаевич взял с меня слово, что я скажу маме, к кому я еду.

Уходя, я спросил:

- Яков Николаевич, вы были другом моего отца, ведь это так?

- Мы и остались друзьями,- подтвердил он спокойно.

- Скажите... почему папа с мамой разошлись?

- Не знаю, никогда не мог понять. Ведь у них была воистину настоящая любовь. Расстались двое любящих людей...

Денег у меня на такую дальнюю дорогу, разумеется, не было. Приходилось просить их у мамы, значит, нужно было получить согласие на отъезд - дело сложное. Первым долгом она, конечно, скажет, что надо сдавать в университет. Правда, мама всегда меня понимала. Мы с ней друзья. Но об отце, конечно, и заикаться нечего. Скажу ей потом, вернее, напишу - с Байкала.

И вот я приступил к важному разговору.

Мы позавтракали в кухне. У мамы было хорошее настроение.

Она сообщила мне, что никуда сегодня не идет, будет весь день читать новый сценарий, который ей предложило руководство. Следовало говорить с ней скорее, пока настроение не испортилось. Ну, я и заявил, что нам необходимо переговорить по очень важному делу.

- Ой, как торжественно,- удивилась мама,- ладно, мой посуду, и будем говорить.

Когда я убрал в кухне, мама уже ждала меня, сидя в кресле у открытой балконной двери. На балконе в пластмассовых ящиках уже цвели душистый горошек и розовые петунии. Сценарий лежал рядом на столике, а мама рассматривала журнал... тот самый, открытый на фотографии отца. Журнал был упрятан надежно... Как же так?

Мама вздрогнула и поспешно закрыла журнал. Тогда я понял, что это не мой журнал. Кто-то из ее знакомых принес, наверное. А может, сама купила в киоске.

- О чем ты хотел говорить со мной? - спросила мама без улыбки, засовывая журнал в сценарий.

Я присел возле нее на низенькой скамеечке, как в детстве, и начал издалека.

- Мама, я много думал о твоем отношении к спорту и понял, что ты права...

- Я не против спорта, Андрей, сама увлекалась когда-то, но... чтоб сделать целью жизни рекорды... этого мне никогда не понять. По-моему, тебе пора выбрать дело своей жизни... Ты уже нашел его? Куда ты решил поступать?

- Вот я об этом и раздумывал, мама. Короче, я оставляю спорт.

Мама удивилась. Я думал, что она обрадуется, но она всего лишь удивилась.

- Разве ты не рада? - спросил я.

- Видишь ли, Андрей, все дело в том, ради чего ты оставляешь спорт.

- Вот потому и оставляю. Спорт мне дал очень много. Но теперь пора биться за главное. Понимаешь?

- Но, значит... ты уже выбрал для себя дело своей жизни?

- Выбрал, мама.

Мама долго смотрела на меня.

- Как странно,- сказала она,- я думала, что знаю своего сына. Оказывается, совсем не знаю. Даже представить не могу, что ты выбрал.

Но я медлил, не решался сказать. Мама подозрительно взглянула на меня.

- Неужели выбрал настолько несусветное, что не решаешься даже признаться?

- Нет, выбрал самое простое, но мне будет неприятно... если ты не поверишь... что я добьюсь...

- Поверю. Если ты столько лет мог добровольно выносить тиранию своего милейшего тренера, то чего угодно добьешься.