Роман с президентом   ::   Костиков Вячеслав Васильевич

Произвело ли на него впечатление, что его "допрос" меня не испугал и не смутил, - но он вдруг заговорил вполне доброжелательно:

- Это снимает необходимость разговора. Меня удовлетворило то, что ты сказал. Давай выпьем!

Я налил три рюмки. Мы выпили и налили снова.

- Думал, потребуется долгий и трудный разговор,- признался он. Хорошо, что он не потребовался. Но имей в виду, если что...

И в его лукавых маленьких глазках на мгновение мелькнул недобрый огонек.

Видимо, они услышали от меня то, что хотели услышать: некую форму джентльменского обязательства. Оба сразу стали естественными и дружелюбными.

- Имей в виду, для нас важно, что ты сказал.

Надеюсь, они поверили мне, у них не было оснований сомневаться в том, что я держу данное слово.

У меня же не было иллюзий относительно того, как интерпретировать их слова. Это была форма предупреждения. Незадолго до этого разговора в прессе появились сообщения о том, что неизвестные ворвались в квартиру прежнего пресс-секретаря президента Павла Вощанова и избили его. В последующем интервью П. Вощанов фактически прямо сказал, чьих это рук дело и на что ему "намекали". Намекали на то, что он стал слишком разговорчив. На втором этаже Кремля, где размещалась Служба безопасности президента, в сущности, и не скрывали, что "дали по ушам Вощанову, чтобы он не вспоминал ненужных эпизодов". Меня более всего именно это тогда и поразило - не столько насилие по отношению к слишком разговорчивому противнику, сколько то, что не считали нужным скрывать это. Значит, уверены в своей безнаказанности. Значит, заинтересованы, чтобы создавать атмосферу страха.

Дополнительный намек содержался и в сувенире, который в тот вечер преподнесли мне мои "опекуны". Учитывая мое предстоящее назначение послом в Ватикан, подарочек они мне сделали символический. Это была карикатурная фигурка францисканского монаха в длиннополой сутане, лысого, с четками в руках, склонившегося в молитве. Однако когда фигурку слегка поднимали, из-под сутаны выскакивал огромных размеров член радикально-фиолетового цвета. Я посмеялся вместе с дарителями, посмеялись и мои гости. Но только дома до меня дошел другой, достаточно зловещий смысл этого сувенира. Мне давали понять, что в случае нарушения "джентльменского соглашения" никаких приличий соблюдаться не будет. Служба безопасности как бы заранее показывала мне свои "мужские достоинства".

Разумеется, было неприятно. И я успокаивал себя рассуждениями о том, что люди выполняют свой долг охраны президента и на "литературном фронте" тоже. Что касается методов... Конечно, не флорентийцы. Все это похоже на нравы времен Ивана Грозного. Каковы времена, таковы и нравы.

И только буквально за несколько дней до моего отъезда в Ватикан я узнал некоторые подробности. Я зашел попрощаться к Михаилу Барсукову, в то время еще начальнику ГУО - Главного управления охраны президента. Уже были высказаны все принятые по такому случаю слова и пожелания доброго пути.

- Послушай, Вячеслав, - сказал Барсуков, когда мы уже стояли около дверей. - Мне это неприятно говорить, но не хочу держать груз на душе. Да и тебе будет кое-что понятней. Дело не в том, что нас беспокоит твоя будущая книга. То, что ты собираешься писать, действительно ни для кого не секрет. Об этом писали и газеты. Дело в том, что на тебя был донос... Будто бы ты собираешь компромат на президента...

Как всякий профессиональный журналист и писатель, я, естественно, делал какие-то записи на память, вел досье, откладывал некоторые документы. Любой профессионал в журналистике делает то же самое. Что касается компромата, да еще на президента? Откуда бы я его взял? У Бориса Николаевича, как у всякого человека, есть свои слабости. У русского человека - это опять-таки русские слабости. О них знает вся Россия, весь мир.