Секретный узник   ::   Парнов Еремей

Мы ответили твоими словами: как можем мы, коммунисты, перед лицом угрожающей опасности превращения Германии в страну костров и виселиц, неискренне думать о пролетарском антифашистском едином фронте?

- А что они?

- Ушли от прямого ответа. Мы условились связаться утром еще раз. У меня создалось впечатление, что они так и не сдвинулись с капитулянтских позиций. Такое поведение руководства несомненно вызовет возмущение рядовых социал-демократов.

- Не только рядовых! Функционеров тоже... Мы должны быть готовы к этому, Франц. На социал-демократических лидеров нужно оказать давление изнутри их же партии. Немедленно свяжитесь с окружкомами. На всех границах следует организовать совместные демонстрации с французскими, польскими, голландскими и датскими трудящимися против угрозы войны. Поставьте об этом в известность представителя Коминтерна. Теперь следующее...

В трубке что-то щелкнуло и включился непрерывный гудок. Тельман нетерпеливо ударил по рычагу.

- Что там такое? Алло, фройляйн! Нас прервали!

- Сожалею, но связь с Берлином нарушена, - ответил вдруг незнакомый мужской голос.

Потом что-то вновь щелкнуло и наступила полная тишина. Тельман несколько раз подергал рычажок, но безуспешно: аппарат был отключен.

- Вам нужно немедленно уходить отсюда, - бросил он дежурному и Фрицу, который вышел вслед за ним в коридор. - Я еду в Берлин.

- Подожди хоть до утра, пока можно будет организовать охрану! взмолился Фриц.

- Не будь трусом. И не надейся меня удержать, - раздраженно отмахнулся Тельман. - Утром я должен быть на своем месте.

- Вот что, Тедди! - нахмурился Фриц. - За твою безопасность здесь отвечаю я... И шофер, который ждет внизу, будет слушать только меня. Поэтому изволь подождать, пока я вызову Эдвина. Ты поедешь только с ним.

- Ладно. Пусть будет так. - Тельман снял фуражку с крючка. - Можешь вызывать Эдвина. Я буду на улице.

...Когда машина Тельмана подъезжала рано утром к Берлину, шофер заметил в тумане какие-то темные смазанные силуэты, неровной цепочкой перерезавшие дорогу.

- Пикет, товарищ Тельман, - тихо сказал он, сбавляя ход.

Тельман прищурился и цепким взглядом моряка выхватил из тумана мотоциклеты на обочине, синие пятна полицейских шинелей и грязно-зеленые солдат рейхсвера. В неуловимые доли секунды успел он охватить всю эту медленно надвигающуюся на них панораму, мутную и расплывчатую, как за матовым стеклом, и сразу же внутренним оком увидел, как стоят эти люди, опустив карабины к ноге, спокойные и равнодушные, уверенные в своей силе и своем праве. Они насторожены, но сомнение чуждо им. Они знают, что эта машина, замедлившая свой ход перед их цепью, сейчас остановится в положенном месте, после чего встревоженные пассажиры покорно предъявят обер-лейтенанту документы, выйдут на мокрый после ночного ливня асфальт и станут терпеливо ждать, пока у них проверят багажник и ящики под сидениями. Ведь так положено! Да и может ли быть иначе, если армия и полиция проводят совместную акцию? Таков приказ. Такова железная воля государства.

Тельман прикинул оставшееся до пикета расстояние. Метров сто пятьдесят. Не больше.

- Давай вперед, Эдвин, - тихо сказал он шоферу. - Только медленно-медленно... Вот так. - Он пригнулся к ветровому стеклу, сосредоточенно прикусив нижнюю губу. - Подай чуть к обочине, будто хочешь остановиться. - И, когда совсем уже приблизились к полицейским, шепнул: Полный, Эдвин! Теперь полный...

Машина рванулась вперед, разбрызгивая скопившуюся за ночь воду, и, ревя клаксоном, пронеслась мимо шарахнувшихся из-под самых колес солдат. Как черный немой провал, промелькнул чей-то разинутый рот, сверкнула подкова задранного к небу сапога - видимо, кто-то упал, - и все осталось позади.