Роль   ::   Воронков Дмитрий

Черный мрамор и красный гранит, бронза досок и литье оград, бюсты и статуи, барельефы и горельефы - могилы выглядели дорого и солидно, соперничая меж собою. Молодые бандиты были высечены со всей атрибутикой профессии: в широких пиджаках, перстнях, с толстыми цепями на волосатых запястьях и мощных шеях. Особое внимание Левко привлекла статуя из теплого македонского мрамора. Авторитет был изваян в полный рост с вытянутой вперед рукой, на указательном пальце которой висели ключи. Левко не нашел шва на тонкой каменной перемычке, сколько не приглядывался. - Напрасно ищете, - услышал он сзади. - Склейки нет. Высечено из цельного куска. Левко оглянулся. На аллее, заложив руки за спину, стоял строгий охранник. - Как это? - удивился Левко. - Очень просто, - сказал охранник. - Берешь глыбу мрамора, и отсекаешь лишнее. А ключи от мерседеса лишними не бывают. - Вы скульптор? - поинтересовался Левко. - Нет, - сказал охранник. - Балуюсь иногда гипсом. - Так вы врач. - Иногда приходится заниматься и этим. - Значит, родственник? - Левко кивнул в сторону могилы Червонца. - Не довелось, - вздохнул охранник. - А вы? - И я нет, - сказал Левко. - Я из бюро ритуальных услуг. - Не понял? - Попросту - гробовщик. Помните, у Пушкина? - Чему вы тогда удивляетесь? Вы, можно сказать, лично приложили к этому руку. Охранник обвел взглядом аллею. - В определенном смысле, - согласился Левко. - Но я далек от искусства. Они пошли по аллее. Охранник показывал. - Голидзе Тигран Оганезович, Погоняло - Арап. Горячего нрава человек был. Десятка два солнцевских положил. Слыхали? - Даже видел, - скромно похвалился Левко. - Издалека, правда.

Павлов подошел к Илзе. - Я распорядился, тебя отвезут домой. - Мне не надо домой, мне надо в больницу, - сказала Илзе. - Я же тебе говорила. - Езжай, куда надо, - разрешил Павлов. - А ты? - спросила она. - Я должен срочно уехать в командировку. - Павлов проводил взглядом приглянувшуюся даму. - Червонец такой завал оставил. Хоть бы перед смертью с бумагами разобрался, скотина. - Он же не знал, - тактично напомнил Широков. - Что? - отвлекся Павлов. - Да, конечно, не знал. Поехали, Сережа, пора. - Надолго? - спросила Илзе. Дама села в автомобиль, нарочито сверкнув точеными икрами. - Я думаю, на недельку, - предположил Павлов.

В конце аллеи, храма и стоянки собеседники остановились. - Я вот человек маленький, - сказал Левко, - а вот вам, к примеру, после смерти, извините, конечно, такой монумент оставят? Охранник подумал. - Может быть. - Он открыл дверь своего чероки. - Счастья вам. - И вам, - ответил Левко. - Хорошо вы живете. - Хорошо, - согласился охранник. - Только мало. Он хлопнул дверцей, машина уехала. Левко поднял глаза на луковки храма, перекрестился, поклонился в пояс и вошел внутрь.

Пройдя через крестильню, Левко вошел в комнату старосты. Румяный священник после службы и отпевания усопших переодевался в штатское, мурлыча под нос популярную мелодию. - Разрешите позвонить, батюшка? - попросил Левко. - Ради Бога, - разрешил священник. Левко взял трубку. - У вас таксофон на улице сломан. - Ребятишки озорничают, - объяснил священник. - Тьфу, зараза, прости Господи, - выругался он. - Как привяжется, нипочем не выбьешь. А ведь грех. Мне канон петь, а эта дрянь в голове вертится. - А вы вспоминайте классику, батюшка, - посоветовал Левко. Вагнера, Леонковалло. - Он набрал номер. - Помогает.

Широков наблюдал за свиданием через охранный монитор в секретарской. Камера была установлена так, что он видел Павлова спереди, а даму только сзади, зато имела эффект приближения, а монохромный экран и верхний ракурс делали изображение изысканно сексуальным. Павлов сидел в глубоком кресле, не сняв плаща, шляпы и перчаток. На подлокотнике покоилась костяная ручка длинного зонта. Дама сбросила плащ и, едва покачивая бедрами, принялась расстегивать длинную молнию обтягивающего платья. В секретарской мягко зажурчала телефонная трель.