Рукопись Чейма   ::   Пратер Ричард С.

– У-у! – произнес он, шагнув внутрь. – Вы только гляньте!

Я подошел и встал рядом с ним. Спальня выглядела так, будто по ней пронесся ураган. Покрывало и простыни были сдернуты с кровати, подушки валялись на полу, матрас был сдвинут. Три верхних ящика комода выдвинуты. Рубашки, майки, носки раскиданы на оранжевом ковре.

– Да, кто-то перевернул здесь все вверх дном, – заметил я.

– К тому же в спешке.

Я подошел к комоду и выдвинул нижний ящик. В нем лежали шорты и три ярких галстука: золотистый, красный и белый. В кожаном футляре в углу слева оказались запонки.

Верхний ящик был почти пуст. Там валялась пара плавок и три чистые, но скомканные футболки. Мое внимание привлек какой-то зеленый предмет. Он был похож на маленький камушек, величиной меньше горошины. С одной стороны он был гладкий и блестящий, с другой – шероховатый, как будто он был отколот от более крупного куска.

Ванная комната была в порядке. Туда, похоже, не заходили. В шкафу, кроме двух спортивных пиджаков и брюк, висели еще семь костюмов, отлично сшитых и отглаженных, все неброских расцветок. Одежда была классического кроя и куплена в магазине готового платья. Однако три галстука говорили о том, что желание покрасоваться было не чуждо исчезнувшему Уилфреду.

– Последний раз Джелликоу видели здесь утром в пятницу? – спросил я Хортера.

– Вроде бы, насколько мне известно.

– Что он собой представлял? – Я чуть улыбнулся и поправился: – Вернее, представляет? – Разумеется, никаких оснований считать его мертвым у меня не было. По крайней мере пока.

– Довольно приятный мужчина. Спокойный, сдержанный. Лет сорока пяти. Может, старше. Около шести футов росту, худощавый. – Он задумчиво сощурился. – Трудно сказать что-либо еще. Он не из тех, кто привлекает внимание.

– Если он не был здесь с пятницы, то обстановка, по-видимому, с тех пор не менялась. Почему же горничная сюда не заходила и не подняла шум?

– На двери с пятницы висит табличка "Просьба не беспокоить". Многие клиенты не хотят, чтобы по уик-эндам у них в номерах убирались. А сегодня еще слишком рано, и горничная не успела добраться до этих комнат.

Я кивнул:

– Давно живет здесь Джелликоу?

– Около года. Знаете, я, пожалуй, пойду доложу управляющему об этой катавасии.

– А я еще побуду здесь, ладно?

– Конечно, – разрешил Хортер и ушел.

Минут пять я осматривал в номере все, что можно, потом сел на кровать, закурил и стал рассматривать три найденные фотографии.

Две фотографии, глянцевые, размером восемнадцать на двадцать четыре, были стандартными рекламными открытками, выпускаемыми киностудией. На обеих была запечатлена Сильвия Ардент – жизнерадостная, брызжущая весельем, с сияющими глазами. Фотокарточки выглядели потрепанными, но не от времени. Видно, их не раз хватали горячими руками, прятали, снова доставали, внимательно разглядывали.

На одной Сильвия была снята крупным планом, по плечи. Она улыбалась так, будто за рамкой ее непристойно щекотали гусиным перышком. Огромные, широко раскрытые зеленые глаза с откровенным сладострастием смотрели куда-то влево от объектива. На втором снимке Сильвия – в полный рост; она возлежала на белой медвежьей шкуре в нежно-сером пеньюаре, который скрывал ее пышные, заслуженно расхваливаемые формы, как туманная дымка скрывает Голливудские холмы. С тем же сладострастием во взоре она смотрела на что-то, находящееся справа.

Сильвия была изображена и на третьем фото. Ее сфотографировали в ночном клубе, где смазливые длинноногие девчонки готовы сниматься за пару баксов плюс чаевые. Соблазнительная мисс Ардент сидела за столом в черном вечернем платье с таким глубоким вырезом спереди, что казалось, будто платье разорвано.