Жизнь и дела Василия Киприанова, царского библиотекариуса   ::   Говоров Александр

Тот самый, братцы, который о прошлом годе генерал-фельдцейхмейстера нашего, господина Брюса, в похищении казны многой обвинил... Да что там! Самого Александр Данилыча, светлейшего князя Меншикова, чуть в Сибирь не упек! Грозен батюшка, господин обер-фискал, сам-то ласков да обходителен, а мягко стелет, так жестко спать.

- И как же он Санктпитер-то покинул, коль царь там хворый? - спросила баба Марьяна, киприановская домоправительница, которая пришла звать всех на ужин. - Там-то он небось нужней?

- Бунта боятся! - ухмыльнулся отставной солдат Федька сквозь ладонь, которой зажимал больные зубы. - За власть дрожат!

Киприанов прервал его:

- Не тебе бы, Федор, высших персон дела обсуждать. Лучше о своих повинностях думай, как их тебе исполнять. Что же до господина обер-фискала, то его наипервейшая забота как раз о том, чтобы никто от повинностей своих отнюдь не ухоранивался!

- А что, мужички, - сказала баба Марьяна, подбоченясь, - ловко же сей обер-фискал с министрами разделывается, а? Уж на что был орел адмиралтейц-советник Кикин, самого царевича наперсник, и то как он его? Всех чинов-заслуг лишил - и к нам, в московскую нашу опалу!

От этих ее слов отставной солдат пришел в восторг, забыв о зубной боли.

- Ух, баба! Так и разит, так и палит! Тебе бы, Марьяна, самой в обер-фискалы, вот бы ты жулья всякого наловила. Еще бы ты нам, темным, разобъяснила: зачем тот гвардии майор снова на Москву пожаловал? Опять скакунов боярских будет стричь или на сей раз на нас, сирых клячонках, разгуляется?

- Я знаю, я знаю! - снова всколготился подмастерье Алеха. - Слушайте меня, слушайте, я знаю!

- Дайте же ему сказать, - заступилась Марьяна. - Не то еще лопнет от избытка новостей.

- Я точно знаю, - заверил Алеха. - Фискал к нам прислан, чтобы учредить астанблей.

- Что, что? Повтори.

- Астам... Астам... Ассамблею, вот как!

- Что же это такое? Министерия какая или полк?

- Этого никто знать не знает. Однако говорят, в Питере таковое давно уж устроено. Один старичок баил, будто там благородные люди для того действа совместно собираются и некоторые боярыни вот до сих заголясь...

- Так это - баня? - обрадовался Федька. - Ха-ха!

- Не верите мне? - надрывался Алеха. - Вот истинно, пред образами правда! Да пусть вот Бяшенька скажет, он человек ученый, не чета вам всем!

Бяшенька, Бяша - это и есть Василий-младший, сын Киприанов, такое прозвище с детства у него. Дура нянька учиняла ему забаву: "Бушки-бяшки, бушки-бяшки!" - и пальцем брюшко щекотала. И он, несмышленыш, послушно за нею лепетал: "Бяша" да "Бяша". Так и прилепилось к нему это дурацкое прозвище!

- Пожалуй, Васка, - сказал отец, - растолкуй уж ты людям, что есть ассамблея.

- "Ассамблея" слово французское, которое на русском языке выразить невозможно. Но обстоятельно ежели сказать - сие есть вольное в котором-нибудь доме собрание гостей. И делается оное для всеобщих танцев. И не для одних только танцев, но и для пользы - переговорить, услышать, где что творится. Притом же и забава.

Книжник, ах, книжник Василий наш Васильевич! - умилялся солдат Федька, опять не без ехидства.

А отец переспросил сосредоточенно:

- Так сие получается танцы?

Бяша кивнул головой.

- А ты говорил баня! - напустился Федька на оторопевшего Алеху. Соберут бояр, князей, генералов, станут они в хоровод и пойдут "ножкой топ-топ, ручкой хлоп-хлоп"...