100 былей и 100 небылиц про Любовь Орлову   ::   Сааков

Факт, что такой автограф существовал,- я сам его видел - и где он теперь, известно одному Богу и не слишком заботившимся об уникальном архиве актрисы родственникам...

Между тем Г. Александров, показывая на толстовскую реликвию, небрежно бросал:

- Дружили домами...

А "дружили" потому, что были родственниками, хотя и дальними. Дядя матери актрисы, Евгении Николаевны Сухотиной, Михаил Александрович Сухотин женился на старшей дочери Л. Толстого Татьяне Львовне (Воспоминания Т. Сухотиной-Толстой, прожившей до 1950 года и, следовательно, заставшей "звездный" час внучатой племянницы своего мужа, изданы у нас и за рубежом). Так что мать Л. Орловой приходилась Л. Толстому свойственницей, а уж кем была ему сама Любочка, трудно сказать. Да и виделись они вряд ли. Хотя однажды писатель и посетил огромное имение М. Сухотина Кочеты и чуть не заблудился в его необъятных угодьях. Но были ли в то время в Кочетах Орловы с детьми и ходили ли, как хозяева имения, на поиски "дедушки" Толстого, никто не знает.

Однако тщеславной Евгении Николаевне очень уж хотелось, чтобы знаменитый писатель прознал о существовании ее Любаши. И она предложила дочери написать великому родственнику и признаться, в каком восторге она, Любочка, от его сказок. В ответ на это признание Л. Толстой и прислал Любочке "Кавказского пленника" и поздравлял потом с днями рождения.

Интересно, что спустя 15 лет, в 1923 году, Александров, проводя почему-то в Ясной Поляне свой "пролеткультовский" отпуск и даже познакомившись там с 75-летней сестрой Л. Толстого ("Черт ее знает, как ее зовут!"), писал оттуда С. Эйзенштейну:

"Вообще гнездо такое небольшое контрреволюционное, но грязь, мрак, брр!"

Знал бы он, что из этого "брр", вылетали когда-то именные подарки и поздравления его великого хозяина Орловой, вряд ли написал бы о месте своего отдыха так пренебрежительно...

2

Гораздо больше воспоминаний осталось у Л. Орловой от знакомства с семьей Ф. Шаляпина, с детьми которого они, сестры Орловы, Нонна и Люба, оказались дружны по гимназии. Началось все с дружбы старших гимназисток, Нонны Орловой и Ирины, или Рири, как ласково звал ее отец, Шаляпиной. Потом к ним присоединились Любочка и младшие Шаляпины.

В особняке великого певца на Новинском бульваре сестры Орловы чувствовали себя как дома. Особенно общительная и одновременно проказливая Любочка. Однажды она так расшалилась, что уронила и вдребезги разбила одну из двух больших дорогих ваз, привезенных певцом из-за границы. И, конечно, разревелась - не с только с горя, сколько в предчувствии неминуемого наказания. И никто: ни младшие Шаляпины, ни его жена Иола Игнатьевна, которая не могла скрыть досады от Любочкиной неповоротливости, не могли успокоить проказницу. Даже у вошедшего в комнату Ф. Шаляпина это не получилось. Тогда он решил вопрос по-своему: взял такую же вторую роскошную вазу, грохнул ее об пол и сказал:

- Ну вот, теперь мы с тобой оба одинаково виноваты!

После того, как ровно половину ее вины хозяин дома взял на себя, Любочка сразу перестала реветь и даже улыбнулась...

Так что среди всего прочего, что недостает ныне и без того в небогатом - за давностью времени - интерьере Дома-музея Ф. Шаляпина на Новинском бульваре, не хватает двух дорогих ваз, расколотых "на равных" Любовью Орловой и Федором Шаляпиным...

3

Наиболее памятным из шаляпинских впечатлений остался для Любочки спектакль, поставленный в доме Ф. Шаляпина по детской опере автора песенки "В лесу родилась елочка" Е. Ребикова "Грибной переполох". И до этого она пела некую Розу в чьем-то "Цветнике", но "Грибной переполох" сделал ее "настоящей" артисткой.

К созданию спектакля Ф. Шаляпиным были привлечены лучшие, далеко не "детские" силы Москвы. Задник расписывал сам Б. Кустодиев, а детали оформления перед ним делали в мастерских частной оперы С. Зимина.