Голубой вагон   ::   Дурненков Вячеслав Евгеньевич

Да это у меня новый стих в «Костре» вышел, «ГДР» называется:

В Германии обычай – 

Воскресным утром ранним

Послушать гомон птичий

Уходят горожане.

Ну и в таком духе. А у нас обычай в воскресенье куда идти?

МАРШАК (прищуриваясь, целится вилкой в салат). Знамо куда – за пивом, а то башка треснет.

БАРТО. У них культура – Гете, Шиллер, традиции. А у нас?

МАРШАК. А у нас – в желудках квас. Не в этом дело, Агния, дорогая. При чем тут культура, традиции, люди везде одинаковые. Вот мы кто? Правильно – детские писатели. С нас спрос есть? Правильно – есть. А какой? (Делает испуганное лицо.) Правильно – нулевой. Но ведь тоже можем больно укусить.

БАРТО (кутаясь в платок). Это как же?

МАРШАК (оживленно). Да очень просто. Вот Корней и тот диссидентом стал, правду-матку режет, только послушай. (Встает, в одной руке бутылка пива, в другой стакан, декламирует.)

Эй, вы, ребятки,

Голые пятки,

Рваные сапожки,

Дранные галошки!

Кому надо сапоги – 

К чудо-дереву беги!

А смысл какой – одеть-обуть детям нечего, беги к чудо-дереву. А чудо-дерево кто-нибудь видел?

ЧУКОВСКИЙ (мрачно). Я видел.

Барто и Маршак смеются, разливают из второй бутылки, чокаются с Чуковским, выпивают.

БАРТО. Так это он про Америку написал, про негритенков.

МАРШАК. Ага, как же! «Лапти созрели, валенки поспели…» Бегают твои негритята в валенках по Гарлему…

БАРТО. Что-то Борьк ал, и на ему по морде, ну, оно понятно, натерпелся он от этих.

БАРТО. А, Житков че?

МАРШАК. А ему что, новую херню пишет, там мальчик нашу необъятную объезжает на всех видах транспорта, а по дороге всех спрашивает: «Что, как и почему?». А у мальчика наверняка какой-то мандат имеется, потому что все ему так вежливо отвечают: «Мол, это бык, а это корова и…»

БАРТО (перебивая). Везучий он, Житков. Напишет, в «Пионере» пропечатают, премию отвалят.

МАРШАК. Ну, до Гайдара ему далеко.

ЧУКОВСКИЙ. Гайдар это мрачно.

БАРТО. Да не, нормальный был мужик, я у них дома до войны часто бывала, у них обычай забавный – водку только из голубых чашек пить. Внук у него Егорка, ржачный такой карапуз. Интересно, что вырастет?

МАРШАК. С детьми осторожно надо. Они все понимают и все помнят. Вот ко мне на встрече девочка подошла и спрашивает: «А может карлик быть милиционером?» Я, прям, опух от такой фразы.

БАРТО. В доме восемь, дробь один у заставы Ильича жил-был карлик – гражданин, по прозванью Алыча.

Барто и Маршак смеются.

МАРШАК. Не, но куда же Борька подевался ? Его только за смертью посылать. Корней, ты чего?

Чуковский, белый как мел, встает и влезает на стул.

ЧУКОВСКИЙ (растягивая слова). Меня зовут!..

Свет гаснет, когда он зажигается снова в комнате исчезает стол. На стуле стоит Чуковский, слева от него Барто, справа – Маршак.

БАРТО (торжественно) . Междуречье. Династия Апухомадов. Страна задыхается в огне борьбы за власть, развернувшейся внутри династии. Народ ожидает прихода Мессии, о котором известно только то, что он слеп, нем и парализован.

МАРШАК (не менее торжественно). И писиится.

БАРТО. Узурпатор Ухатеп, охваченный страхом перед будущим, повелевает казнить всех, кто похож на Мессию, в стране не остается слепых, немых и парализованных, страдающих энурезом.

МАРШАК. К этому времени относится весьма любопытный документ, найденный при раскопках царской библиотеки. Это кусок глиняной таблички с надписью на аккадском.

Крокодил глотает солнце,

Кто спасет от страха?

Крокодил породил

Ужас Ночи Мрака.

Тот лохматый и горбатый

Любит мед,

Он живет в стране далекой,

Скоро к нам придет.

Крокодила уничтожит,

Пасть ему порвет!

О, приди быстрей, Мессия!

Ждет тебя народ.

БАРТО (громко и торжественно). Сказано!

МАРШАК (громко и торжественно). Свидетельствую!

БАРТО (поворачивается к Чуковскому). Ты, Гонец!

МАРШАК (тоже поворачиваясь к Чуковскому). Свидетельствую!

БАРТО.