Не было ни гроша, да вдруг алтын   ::   Островский Александр Николаевич

Прощай, душа моя!

Вбегает Елеся .



Явление шестое



Анна , Настя , Елеся .

Елеся . Анна Тихоновна! Анна Тихоновна!

Анна . Что тебе?

Елеся . Да пожалуйте сюда, в сад. Какая оказия-то, право!

Анна . Да что такое?

Елеся . Оказия вышла.

Анна . Что мне за дело? Зачем я пойду?

Елеся . Пожалуйте, сами увидите.

Анна . Да ты скажи толком.

Елеся . Да что мне говорить-то! Нет, уж лучше вы сами.

Анна . Ну, что я буду в чужом саду делать?

Елеся . Да Михей Михеич…

Анна . Что Михей Михеич?

Елеся . Да они… Нет, уж лучше вы сами…

Анна . Ты не пугай меня; начал говорить, так говори.

Елеся . Да гуляли, гуляли…

Анна . Ну, что же?

Елеся . Гуляли, гуляли да и… зацепились за дерево.

Анна . Как зацепились?

Елеся . Да так… Нет уж, помилуйте, лучше вы сами…

Анна (Елесе) . Ну, ступай, я приду. (Насте.) Подожди меня. Пойду, посмотрю, что такое. (Уходит, за нею Елеся.)

Настя . У меня что-то повернулось на сердце; в голове мелькнуло что-то такое, что я во сне видела. Это беда какая-нибудь, непременно беда; но мне кажется, что эта беда для меня к лучшему. Какая-нибудь перемена будет. Какая — не знаю. Чего уж я ни передумала! Я думала, что если будет землетрясение или пожар большой, так я спасусь как-нибудь. А как спасусь — уж не знаю. Все это я вечером да ночью передумывала. А как проснулась сегодня утром и увидала, что ночью ничего не сделалось, что нынче день такой же, как и вчера, мне так страшно сделалось, так страшно! Я все ждала, что к утру перевернется что-нибудь в природе, что половина Москвы провалится, и будет озеро, а на той стороне гoры…

Входит Баклушин .

…и что Модест Григорьич приедет ко мне на большой лодке. Я такую картину где-то видела.



Явление седьмое



Настя , Баклушин .

Настя (увидав Баклушина) . Ах!

Баклушин . Не ожидали?

Настя . Не надо. Нет, нет, мне вас не надо.

Баклушин . А сейчас мое имя поминали.

Настя . Ну, так что же! Я долго, долго буду думать о вас, вспоминать вас, а видеть вас не хочу.

Баклушин . Отчего же?

Настя . Вы все мучите меня.

Баклушин . Чем?

Настя . Учите меня, как жить. Зачем говорить о жизни! Мне это очень больно. Вы живете по-своему, я по-своему. Вам жить хорошо, мне худо; так забудем про это. Кончено дело. Если хотите поговорить со мной последний раз, так скажите что-нибудь повеселее.

Баклушин . Очень бы я хотел сказать вам что-нибудь веселенькое, да в голову нейдет, самому не очень весело.

Настя . Ну, сделайте милость, придумайте!

Баклушин . Извольте!

Настя . Ну, рассказывайте.

Баклушин . Есть у меня одна смешная история, да не знаю, понравится ли вам.

Настя . Все равно, рассказывайте!

Баклушин . В некотором царстве, в некотором государстве жил-был Баклушин…

Настя (оглядываясь) . Хорошо, отлично.

Баклушин . Вот однажды, в минуту жизни трудную, занял по векселю этот Баклушин всего на месяц, и всего-то сто рублей у щипаного, рваного, вылинявшего ростовщика.

Настя (оглядываясь) . Да, да. Как это смешно! Чем же это кончилось?

Баклушин . В том-то и дело, что это не кончилось и конца этому не будет. Через месяц, разумеется, Баклушин ста рублей не отдал, и через два не отдал, и через год, и так далее, а платил только проценты, да и то неаккуратно. Вексель этот, как водится, переписывался, и вышло…

Настя . Что же вышло?

Баклушин . Что за сто рублей переплатил Баклушин в три года процентов рублей триста да состоит должен теперь этому линючему ростовщику тысяч семь. А так как Баклушину заплатить нечем, то и будет этот долг в той же пропорции увеличиваться до бесконечности.

Настя . А, так вот для чего Баклушин ищет богатую невесту!

Баклушин . Именно для этого.

Настя . А невест не находится?

Баклушин . А невест не находится, а долг растет.

Настя . Да ведь говорят, что коли кто очень много должен, так все равно, что ничего не должен.