Стихотворения, не вошедшие в прижизненные сборники   ::   Кузмин Михаил

Ночь! Мне не страшен твой мрак, хоть темнишь ты

вечернее небо;

К нам день святой опять придет!

Всех призываю я, всех, что ушли от нас в мрак

безвозвратный,

И тех, чья встреча далека;

Вами, любимыми мной, и которых еще полюблю я,

Клянуся клятвою святой.

Радостный буду герой, без сомнений, упреков и

страха,

Орлиный взор лишь солнце зрит.

Я аргонавт, Одиссей, через темные пропасти моря

В златую даль чудес иду.

Август 1904

587-603. СОНЕТЫ

1

С тех пор как ты, без ввода во владенье,

Владеешь крепко так моей душой,

Я чувствую, что целиком я - твой,

Что все твое: поступки, мысли, пенье.

Быть может, это не твое хотенье

Владеть моею жизнью и мечтой,

Но, оказавшись под твоей рукой,

Я чувствую невольное волненье:

Теперь, что я ни делаю - творю

Я как слуга твой, потому блаженство

В том для меня, чтоб, что ни говорю,

Ни делаю - все было совершенство.

Хожу ли я, сижу, пишу ль, читаю

Все перлом быть должно - и я страдаю.

2

Ни бледность щек, ни тусклый блеск очей

Моей любви печальной не расскажут

И, как плуты-приказчики, покажут

Лишь одну сотую тоски моей.

Ах, где надежды благостный елей?

Пусть раны те им бережно помажут,

Пускай врачи заботливо накажут,

Чтоб в комнате не слышалось речей.

Пускай внесут портрет, столь сердцу милый,

Зеленая завеса на окно;

И звуки песни сладкой и унылой,

Когда-то слышанной, давно... давно...

Но лживы все слова, как женский глаз...

Моя печаль сильнее в сотни раз!..

3

Твой взор - как царь Мидас - чего коснется,

Все в золото чудесно обратит.

Так искра, в камне скрыта, тихо спит,

Пока от молота вдруг не проснется.

Израиль Моисея так дождется

И из скалы источник побежит,

Про чудо равное все говорит,

Куда пытливый взор ни обернется...

Ты все, чего коснешься, золотишь,

Все освящаешь, даже не желая,

И мне ты золотым же быть велишь,

А я не золочусь, стыдом сгорая.

Без скромности уж я не золотой,

Не золотым же я - обидчик твой.

4

Врач мудрый нам открыл секрет природы:

"Что заставляет нас в болезнь впадать,

То, растворенное, и облегченье дать

Нам может", - и целятся тем народы.

Но не одни телесные невзгоды

Закону отдала природа-мать,

Покорно голосу ее внимать

Лишь люди не сумели долги годы.

А так легко: твой взор печаль мне дал,

И радость им же может возвратиться.

Ведь тут не лабиринт, где сам Дедал,

Строитель хитрый, мог бы заблудиться.

С разлукой лишь не знаю, как мне быть.

Или разлукою с разлукою целить?

5

Ах, я любви ленивый ученик!

Мне целой азбуки совсем не надо:

Двух первых букв довольно мне для склада,

И с ними я всю жизнь свою проник.

Ничтожен ли мой труд или велик,

Одна моим стараниям отрада,

Одна блестит желанная награда:

Чтоб А и Б задумались на миг,

Не о строках моих, простых и бедных,

Где я неловко ставлю робкий стих

В ряды метафор суетных и бледных,

Не о любви, что светит через них.

А чтоб не говорить, что мы лукавим,

Меж А и Б мы букву Д поставим.

6

Читаю ли я "Флор и Бланшефлор",

Брожу ль за Дантом по ступеням ада,

Иль Монтеверди, смелых душ отрада,

Меня пленяет, как нездешний хор.

Плетет ли свой причудливый узор

Любви и подвигов Шехеразада,

Иль блеск осенний вянущего сада

К себе влечет мой прихотливый взор,

Эроса торс, подростки Ботичелли

Иль красота мелькнувшего лица,

То вверх, то вниз, как зыбкие качели,

Скользящие мечтанья мудреца,

Приводят мне на мысль одно и то же:

Что светлый взор твой мне всего дороже.

7

Как Порции шкатулка золотая

Искателей любви ввела в обман

И счастия залог тому был дан,

Кем выбрана шкатулочка простая,

И как жида каморка запертая

Хранит Челлини дивного стакан,

И с бирюзою тайный талисман,

И редкие диковины Китая.

Зерно кокоса в грубой спит коре,

Но мягче молока наш вкус ласкает.

И как алмазы кроются в горе,

Моя душа клад чудный сохраняет.

Открой мне грудь - и явится тебе,

Что в сердце у меня горят: А. Б.