У Гааза нет отказа   ::   Окуджава Булат

В качестве доктора тюремных заведений, он имел доступ к ним, он ездил их осматривать и всегда привозил с собой корзину всякой всячины, съестных припасов и разных лакомств: грецких орехов, пряников, апельсинов и яблок для женщин, Это возбуждало гнев и негодование благотворительных дам, боящихся благотворением сделать удовольствие, боящихся больше благотворить, чем нужно, чтобы спасти от голодной смерти и трескучих морозов.

Но Гааз был несговорчив и, кротко выслушивая упреки за "глупое баловство преступниц", потирал себе руки и говорил: "Извольте видеть, милостивый сударинь, кусок хлеба, крош им всякий дает, а конфетку или апфельзину долго они не увидят, этого им никто не дает, это я могу консеквировать из ваших слов, потому я и делаю им это удовольствие, что оно долго не повторится".

Гааз жил в больнице. Приходит к нему перед обедом какой-то больной посоветоваться. Гааз осмотрел его и пошел в кабинет что-то прописать. Возвратившись, он не нашел ни больного, ни серебряных приборов, лежавших на столе. Гааз позвал сторожа и спросил, те входил ли кто, кроме больного? Сторож смекнул дело, бросился воя и через минуту возвратился с ложками и пациентом, которого он остановил с помощью другого больничного солдата. Мошенник бросился в ноги доктору и просил помилования. Гааз сконфузился.

- Сходи за квартальным,- сказал он одному из сторожей.- А ты позови сейчас писаря.

Сторожа, довольные открытием, победой и вообще участием в деле, бросились вон, а Гааз, пользуясь их отсутствием, сказал вору:

- Ты - фальшивый человек, ты обманул меня и хотел обокрасть. Бог тебя рассудит... а теперь беги скорее в задние ворота, пока солдаты не воротились... Да постой, может, у тебя: нет ни гроша, вот полтинник; но старайся исправить свою душу: от бога не уйдешь, как от будочника!

Тут восстали на Гааза и домочадцы. Но неисправимый, доктор толковал свое: "Воровство - большой порок: но я знаю полицию, я знаю, как они истязают,будут допрашивать, будут сечь; подвергнуть ближнего розгам гораздо больший порок; да. и почем знать, может, мой поступок тронет его душу!" ("Былое и думы").

Ф. Достоевский воспринимал мир и людей чаще всего по-иному, чем А. Герцен, во многом был ему прямо противоположен.

Имя доктора Гааза появляется в первоначальных набросках к "Преступлению и наказанию" как обозначение темы разговоров. "Там собрание... Разговор. Гас"; "Разговоры у студентов... О Гасе". "...Уединился.., стал мрачный, пошел к Разумихину. Гас."

Позднее Раскольников, уже мучимый раскаянием, снова думает: "Неужели и я не могу быть таким, как Гас... Почему я не могу сделаться Гасом?"

О Гаазе вспоминал Достоевский и когда писал "Идиота". В характере князя Мышкина приметны некоторые гаазовские черты, а в рассказе одного из героев подробно говорится уже именно о Гаазе, каким его представляли себе товарищи Достоевского по "Мертвому дому": "В Москве жил один старик, один "генерал", то есть действительный статский советник, с немецким именем; он всю свою жизнь таскался по острогам и по преступникам; каждая пересыльная партия в Сибирь знала заранее, что на Воробьевых горах ее посетит "старичок генерал". Он делал свое дело в высшей степени серьезно и набожно; он являлся, проходил по рядам ссыльных, которые окружали его, останавливался перед каждым, каждого расспрашивал о его нуждах, наставлений не читал почти никому, звал их всех голубчиками". Он давал деньги, присылал необходимые вещи - портянки, подвертки, холста, приносил иногда душеспасительные книжки и оделял ими каждого грамотного, с полным убеждением, что они будут их дорогой читать и что грамотный прочтет неграмотному... Про преступление он редко расспрашивал, разве выслушивал, если преступник сам начинал говорить. Все преступники у него были на равной ноге, различия не было. Он говорил с ними как с братьями, но они сами стали считать его под конец за отца. Если замечал какую-нибудь ссыльную женщину с ребенком на руках, он подходил, ласкал ребенка, пощелкивал ему пальцами, чтобы тот засмеялся. Так поступал он множество лет, до самой смерти; дошло до того, что его знали по всей России и по всей Сибири, то есть все преступники.