Злой город   ::   Навроцкий Александр Александрович

Татары спешат подбежали глядят…

Но тщетно для жадного взора

Нет пищи, лишь голые стены стоят;

Замкнуты все двери собора.

Заложены наглухо окна его,

Заложены крепко бойницы,

Не только людям не проникнуть в него,

Не могут проникнуть и птицы.

Татары за дело: огромным бревном

Стараются выломать двери,

И пробуют стены рубить топором,

И воют, как дикие звери.

Но крепко могучие стены стоят,

Не страшны им грозные крики,

И только сурово над входом глядят

Святителей строгие лики.

В соборе ни звука… Вдруг легкий дымок

Над крышей собора поднялся

И к небу взвился вот за ним огонек

В окне угловом показался…

Еще и еще… все сильней и сильней…

Вот треснула крыша от жара,

И вспыхнуло, ярко взлетевши над ней,

Багровое пламя пожара.

Татар озаряя своей краснотой,

Все выше оно поднималось…

Вдруг стройное пенье молитвы святой

Во храме пылавшем раздалось.

Все громче и громче звучала она,

И пламени треск заглушала,

И громко, священного чувства полна,

Окрестность собой оглашала.

Безмолвно стояли татары вокруг.

Казалось, что звуки молитвы,

Как Божия весть, охватили их вдруг,

Глуша в них все ужасы битвы.

Вот рухнула крыша… но в этот же миг

Открылись соборные двери,

И в них показался суровый старик,

И грозно сиял его доблестный лик,

И ярко доспехи блестели.

В деснице быль меч, его шуйца с крестом

Высоко была им подъята.

И ринулся он с обнаженным мечом

На гибель врага-супостата.

За ним устремилася горсть удальцов,

Седых, но отвагою полных,

Последних за волю Козельска бойцов —

Последних, но самых отборных.

И бились на смерть, где клялися они,

Где было последнее вече,

И все полегли на защите земли

В последней ужаснейшей сече.

Доволен Батый! Наконец-то сломил

Он дерзость безумцев упорных;

Но только ценой дорогой победил

Он горсть удальцов непокорных.

Он сел на коня и, доехав до стен,

Стал думать: какие бы муки

Измыслить для тех, кто достанется в плен

В его всемогущие руки.

На встречу ему приближался Ахмет,

Любимый его воевода,

Обычный и радостный вестник побед,

Потомок знатнейшего рода.

— «Великий Батый, не гневися на нас —

Он молвил — приказ твой исполнен;

Настал для безумцев возмездия час,

Их трупами город наполнен.

С победою полной! Гнездо козельчан

Со всем, что в нем есть, нам досталось».

— «А пленные где?» — «Не гневись, грозный хан,

В живых никого не осталось!»

— «Неужели все?»—«Да, должно быть, что страх

Их так обуял, что не смели» —

«А женщины? дети?» — «На наших глазах

Живыми во храме сгорели».

Батый победил. Но за то никому

Уж мстить не пришлось; не осталось

В живых ни души, и для мести ему

Лишь кладбище мертвых досталось.

И он повелел, чтоб свой гнев показать.

И страх по Руси всей навеять.

Разрушить Козельск и с землею сравнять

То место, где был он, сохой запахать

И сорной травою засеять.

Исполнили волю владыки рабы,

С землей бедный город сравняли,

И городом злым, за упорство борьбы,

Козельск с той поры называли.

1876 г.