Urbi et Orbi   ::   Брюсов Валерий

Срывать цветы, мгновенные, как маки,

Впивать лучи, как первую любовь,

Упасть, и умереть, и утонуть во мраке,

Без горькой радости воскреснуть вновь и вновь!

1902



НАВЕТ ILLA IN ALVO [4]



Ее движенья непроворны,

Она ступает тяжело,

Неся сосуд нерукотворный,

В который небо снизошло.

Святому таинству причастна

И той причастностью горда,

Она по-новому прекрасна,

Вне вожделений, вне стыда.

В ночь наслажденья, в миг объятья,

Когда душа была пьяна,

Свершилась истина зачатья,

О чем не ведала она!

В изнеможеньи и в истоме

Она спала без грез, без сил,

Но, как в эфирном водоеме,

В ней целый мир уже почил.

Ты знал ее меж содроганий

И думал, что она твоя…

И вот она с безвестной грани

Приносит тайну бытия!

Когда мужчина встал от роковой постели,

Он отрывает вдруг себя от чар ночных,

Дневные яркости на нем отяготели,

И он бежит в огне — лучей дневных.

Как пахарь бросил он зиждительное семя,

Он снова жаждет дня, чтоб снова изнемочь, —

Ее ж из рук своих освобождает Время,

На много месяцев владеет ею Ночь!

Ночь — Тайна — Мрак — Неведомое — Чудо,

Нам непонятное, что приняла она…

Была любовь и миг, иль только трепет блуда, —

И вновь вселенная в душе воплощена!

Ребекка! Лия! мать! с любовью или злобой

Сокрытый плод нося, ты служишь, как раба,

Но труд ответственный дала тебе судьба:

Ты охраняешь мир таинственной утробой.

В ней сберегаешь ты прошедшие века,

Которые преемственностью живы,

Лелеешь юности красивые порывы

И мудрое молчанье старика.

Пространство, время, мысль — вмещаешь дважды ты,

Вмещаешь и даешь им новое теченье:

Ты, женщина, ценой деторожденья

Удерживаешь нас у грани темноты!

Неси, о мать, свой плод! внемли глубокой дрожи,

Таи дитя, оберегай, питай

И после, в срочный час, припав на ложе,

Яви земле опять воскресший май!

Свершилось, Сон недавний явен,

Миг вожделенья воплощен:

С тобой твой сын пред богом равен,

Как ты сама — бессмертен он!

Что было свято, что преступно,

Что соблазняло мысль твою,

Ему открыто и доступно,

И он как первенец в раю.

Что пережито — не вернется,

Берем мы миги, их губя!

Ему же солнце улыбнется

Лучом, погасшим для тебя!

И снова будут чисты розы,

И первой первая любовь!

Людьми изведанные грезы

Неведомыми станут вновь.

И кто-то, сладкий яд объятья

Вдохнув с дыханьем темноты

(Быть может, также в час зачатья),

В его руках уснет, как ты!

Иди походкой непоспешной,

Неси священный свой сосуд,

В преддверьи каждой ночи грешной

Два ангела с мечами ждут.

Спадут, как легкие одежды,

Мгновенья радостей ночных.

Иные, строгие надежды

Откроются за тканью их.

Она покров заветной тайны,

Сокрытой в явности веков,

Но неземной, необычайный,

Огнем пронизанный покров.

Прими его, покрой главу им,

И в сумраке его молись,

И верь под страстным поцелуем,

Что в небе глубь и в бездне высь!

Июль 1902



ИСКУШЕНИЕ



Я иду. Спотыкаясь и падая ниц,

Я иду.

Я не знаю, достигну ль до тайных границ,

Или в знойную пыль упаду,

Иль уйду, соблазненный, как первый в раю,

В говорящий и манящий сад,

Но одно — навсегда, но одно — сознаю;

Не идти мне назад!

Зной горит, и губы сухи.

Дали строят свой мираж,

Манят тени, манят духи,

Шепчут дьяволы: «Ты — наш!»

Были сонмы поколений,

За толпой в веках толпа.

Ты — в неистовстве явлений,

Как в пучине вод щепа.

Краткий срок ты в безднах дышишь,

Отцветаешь, чуть возник.

Что ты видишь, что ты слышишь,

Изменяет каждый миг.

Не упомнишь слов священных,

Сладких снов не сбережешь!

Нет свершений не мгновенных,

Тает истина, как ложь.

И сквозь пальцы мудрость мира

Протекает, как вода,

И восторг блестящий пира

Исчезает навсегда.