Адъютант его превосходительства   ::   Болгарин И. Я.

 – Здесь поручик понизил голос и внушительным шепотом доба­вил: – Между прочим, им интересовался Ваш опекаемый, говорил, что сей человек из их имения…

Кольцов понимал, что переигрывать нельзя, что нужно вести себя как можно естественней, сначала неопределенно хмыкнул, а затем равнодушно вымолвил:

– Любопытно. – И мгновенно подумал: «Очень важно, чтобы Дудицкий за­помнил, что сам решил показать мне этого заключенного». – Вон тот, что ли?.. Как вы их только различаете, поручик! Для меня они все на одно ли­цо! – небрежно сказал Кольцов и почти вплотную подошел к Семену Алексее­вичу, с высокомерным любопытством оглядел его с головы до ног, снова за­дал обычный вопрос: – За что здесь?

– Вам лучше знать, ваше благородие, – даже с некоторым вызовом отоз­вался Семен Алексеевич и, нагловато оглядевшись вокруг, словно приглашая всех на потеху, добавил: – Закурить не дадите?

Кольцов несколько помедлил, затем полез в карман, достал коробку, ве­ликодушно бросил:

– «Гаванну» тебе дам, скоту эдакому! Наверное, и не слышал, что такие на свете есть!

Красильников раскурил сигару и внешне, для зрителей, как бы смягчил­ся. Пристально взглянув на Кольцова, не слишком громко буркнул:

– На юге, под Одессой… курил такие… – И, не меняя тона, чертых­нулся: – Не горит, вошь тифозная!.. И все же махра, ваше благородие, с этой, как ее, «гаванной» по всем статьям спорить может.

«На юге, под Одессой… – отметил для себя Кольцов слова Красильнико­ва и тут же мысленно связал их с полученным из ставки Деникина донесени­ем. „Так вот зачем Красильников направлен сюда! – подумал он. – Там бес­покоятся о Южной группе… Тем более что-то надо предпринимать. Как-то надо предотвратить поездку Осипова к Петлюре, – И еще подумал: – Надо дать знать Красильникову, что я его понял“.

Снисходительно оглядев пленного, Кольцов сказал:

– Все! Кончилась для вас Одесса. Которых еще не успели добить – добьем. – Глядя в упор ему в глаза, добавил: – Постараемся?.. – и отошел к Дудицкому.

– Зря только сигару на такого скота извели, – с сожалением сказал по­ручик и, еще раз взглянув на пленных в сарае, объяснил: – Здесь самые отпетые. Смертники, одним словом.

А Семен Алексеевич потягивая сигару, задумчиво смотрел повеселевшими, чуть лукавыми глазами на удалявшегося по лагерному двору Кольцова.

После посещения лагеря Кольцов отправился на свидание с Наташей. И снова они медленно шли по тихим улочкам Харькова. Со стороны – пара влюбленных.

– Человек без имени, которого мы ждали, – в руках Щукина, – тихо ска­зал Кольцов. – Я видел его.

Он рассказал Наташе о письме Деникина Ковалевскому, о Южной группе и о том, что сегодня в девять вечера к Симеону Петлюре отправляется посла­нец Щукина со срочным предложением о совместных действиях.

– Нужны верные люди, которые бы смогли пустить под откос специальный поезд, – решительно закончил Кольцов.

Наташа подняла на него глаза, стараясь подавить в себе удивление.

– Сегодня? Но право, это…

– Речь идет о жизни тысяч красноармейцев… – четко и твердо объяснил Кольцов. – Попытайся сейчас же связаться с подпольной организацией в де­по. Уверен, товарищи найдут способ это сделать. – И, поразмыслив, доба­вил: – Часов в пять вечера я смогу зайти к вам. Хорошо, если к этому времени ты пригласишь кого-то из деповских. Хочу сам обо всем с ними до­говориться.

– Я попытаюсь, Павел, – поджала губы Наташа, обиженная суховато-дело­вым тоном Кольцова. – Попытаюсь разыскать машиниста Кособродова, ты его знаешь – он у нас на запасной эстафете. Поговори с ним, но не думаю, что это возможно!..

Они расстались. К вечеру Наташа привела на квартиру большого, по-мед­вежьи нескладного, с покатой сутулой спиной и узловатыми, темными, как сухие корни, руками машиниста Кособродова.

Кольцов уже ждал.