Александр Македонский. Пески Амона   ::   Манфреди Валерио Массимо

Держась берега моря, они направились на север.

Войско извивалось как длинная змея, и шлем Александра, украшенный двумя белыми перьями, был виден всем издалека.

Дауния выглянула с порога святилища Афины и замерла на верхней ступеньке. Юноша, которого она любила на берегу моря этой ночью, полной весенних запахов, казался теперь маленьким, как мальчик, сверкая на солнце своими ослепительно отполированными, слишком роскошными доспехами. Это был уже не он, его больше не было.

Увидев, как он скрывается на горизонте, девушка ощутила внутри себя великую пустоту. А когда он исчез совсем, она быстрым движением вытерла глаза и закрыла за собой дверь.

Тем временем Евмен отправил с эскортом двух посланников — одного в Лампсак и одного в Кизик, два могущественных греческих города у Проливов. Первый возвышался на побережье, а второй находился на острове. Этими посланиями секретарь еще раз от имени Александра предложил им свободу и договор о союзе.

Очарованный пейзажем царь с каждым поворотом дороги обращался к Гефестиону:

— Смотри, какая страна, посмотри на это дерево, взгляни на эту статую…

Все было для него ново, все казалось чудесным: белые деревни на холмах, тонущие в рощах святилища греческих и варварских божеств, ароматы цветов и меда, сверкающая зелень гранатовых деревьев.

Не считая изгнания в заснеженных горах Иллирии, это было первое путешествие Александра за пределы Греции.

Позади него гарцевали Птолемей и Пердикка, а прочие товарищи оставались со своими солдатами. Лисимах и Леоннат замыкали длинную колонну во главе двух подразделений арьергарда, несколько отставших от остальных.

— Почему мы идем на север? — спросил Леоннат.

— Александр хочет установить контроль над азиатским берегом пролива. Таким образом, никто не сможет войти или выйти из Понта без нашего позволения, и у Афин, зависящих от поставок зерна через Проливы, будут серьезные основания продолжать свою дружбу с нами. Кроме того, мы отрежем все выходящие к Черному морю персидские провинции. Это умный ход.

— Да, верно.

Какое-то время они молчали, двигаясь шагом, а потом Леоннат заговорил снова:

— И все-таки кое-чего я не могу понять.

— За жизнь всего не поймешь, — с иронией заметил Лисимах.

— Так-то оно так, но ты объясни мне все это спокойствие. Вот мы, сорок тысяч человек, высадились средь бела дня, Александр посетил Илионский храм, устроил танец вокруг кургана Ахилла, и никто нас там не ожидал. То есть, я хочу сказать, никто из персов. Ты не находишь это странным?

— Да, в общем, нет.

— Почему?

Лисимах оглянулся.

— Видишь этих двоих вон там? — спросил он, указывая на силуэты двух всадников, следовавших по хребтам троадских гор. — С самого рассвета они идут за нами и наверняка вчера тоже подглядывали за нами, а вокруг есть и другие.

— Тогда надо предупредить Александра, что…

— Не беспокойся. Александр прекрасно об этом знает. И знает, что где-нибудь персы приготовят нам достойную встречу.

Марш беспрепятственно продолжался все утро, а в полдень устроили привал. Солдаты видели лишь занятых своей работой крестьян на полях да ватаги ребятишек, которые с криками бегали вдоль дороги, стараясь привлечь к себе внимание.

К вечеру разбили лагерь неподалеку от Абидоса. Вокруг на определенной дистанции Парменион расставил часовых, а также разослал разъезды легкой конницы, чтобы избежать внезапного нападения.

Как только установили шатер Александра, прозвучал сигнал собраться на совет, и все военачальники уселись вокруг стола, где накрывали ужин. Пришел и Каллисфен, но не хватало Евмена, который предупредил, чтобы начинали без него.

— Ребята, здесь гораздо лучше, чем во Фракии! — воскликнул Гефестион.