Азия на халяву (Азиатская часть СССР, 1986-97 гг)   ::   Динец Владимир

В рифтовых долинах, укрытых в глубине Станового нагорья, зимой почти все время очень холодно и солнечно. Мы пересекли Витим и сошли перед тоннелем, ведущим из Муйско-Куандинской котловины в Чарскую. Здесь было тихо и морозно, над синей наледью клубился пар, покрытые густым инеем деревья на берегах резко выделялись на темном фоне тайги. Меж кустиками ив бродили куропатки, выглядевшие голубыми среди сугробов. Таинственные каньоны уходили вглубь хребтов, а вершины гор казались призрачными - их окутывал легкий туман из сдуваемого ветром снега.

Пушистые синички - гаички весело пересвистывались среди молчаливых лесов. Мы долго шли вдоль дороги, надеясь увидеть еще кого-нибудь, пока нас не привлекли истошные вопли кедровок - мы поспешили на звук и вспугнули бело-серого ястреба, как раз расклевывавшего одну из крикуний. Добрались до тоннеля и прошли под хребтом на другую сторону - но там был такой ветер, что пришлось торчать на станции. Кроме нас, тут околачивались туристы, только что спустившиеся с гор - жутко обмороженные, c переломанными лыжами, но очень довольные. Только за час до прихода поезда я обнаружил, что в трех минутах ходьбы от тоннеля ветер, дующий из-за гор, резко стихает, и успел еще немного погулять по тайге - познакомиться с полевками, в изобилии населявшими мусорные свалки вдоль дороги. Вернуться на станцию против ветра оказалось нелегкой задачей - еле успел.

Дальше поезд идет по отрогам самого высокого в Забайкалье хребта Кодар. Слева сверкают скалистые пики, слева расстилается плоская чаша в золотистой лиственничной поросли - Чарская долина. Здесь мы первый и последний раз за весь маршрут видели крупного зверя: далеко внизу, провожая взглядом поезд, стоял на берегу реки задумчивый лось. Судя по его безмятежному поведению, он был не местный - наверное, просто пересекал котловину, кочуя из одних диких мест в другие.

Очередную остановку решили сделать на станции Хани - единственной, принадлежащей Якутии, и самой заброшенной из всех. Трехкомнатная квартира стоит здесь около пятисот долларов. Станция втиснута на дно узкого каньона, постоянно продувается зверскими ветрами, да к тому же тут не оказалось гостиницы, а к креслам в зале ожидания за время моего отсутствия какая-то сволочь приделала подлокотники.

Хорошо, что до рассвета оставалось недолго. Как раз успели посмотреть комету - теперь было видно, что у нее два хвоста, желтый пылевой и синий газовый. Рассвет в Хани, "волчьем ущелье", был красивый, но пейзажи там унылые, и "клиенты"

совсем скисли - пришлось ловить товарняк до Тынды. Полз он так медленно, что лишь к вечеру мы наконец добрались в город и завалились в гостиницу.

Местные такси потешили мое самолюбие, поскольку в большинстве оказались марки "Ока". Из достпримечательностей в Тынде имелись клуб любителей собак и кошек "Элита", бичовский кабак "Дюймовочка", ночной клуб "Стройка века" и корейское гетто. Мы договорились с местным турклубом и перебрались в избушку, стоявшую на вершине скалистой сопки над рекой Гилюй, восточнее города. В этом тихом уголке мы наконец отдохнули от поездов, ветра и мороза - здесь было всего тридцать градусов, а к вечеру "тропическое" солнце нагревало воздух почти до нуля. Вдоль поросшей рябиной поймы реки потихоньку тянулись на север стаи чечеток. В зарослях кедрового стланика, который по вечерам, чувствуя оттепель, приподнимался из снега, жили шустрые горностаи и пушистые зайчики. Гуляя по тайге, едва не получили коллективный инфаркт, вспугнув из лунок стайку каменных глухарей. Особенно здорово было ночью - кругом пересвистывались ястребиные совы, а где-то внизу выли волки.