Белый индеец   ::   Портер Дональд Клэйтон

В худшем случае Авдию грозила виселица. А если судья и сжалится над ним, то ни один приход в Англии не примет священника-дуэлянта.

Прекрасная жизнь в Сассексе закончилась, не успев начаться. Придется бежать в Америку, другого выхода нет.

Стараясь не поддаваться панике, Авдий осмотрел лужайку, проверяя не оставил ли где своих вещей. Довольный, что успел заплатить за обед, он кинулся в конюшню. Из трактира так никто и не вышел.

Лошадь была оседлана, и Авдий не мешкая тронулся в путь. Теперь он направлялся в Гулль. До порта оставалось пятьдесят миль. Дженкинс надеялся, что двадцати соверенов [9] (всего, что у него было) хватит, чтобы оплатить проезд до Массачусетса.

Вскоре трактир остался позади. Авдий убедился, что никто за ним не последовал, и пустил лошадь галопом. Через несколько минут он заметил впереди одинокую всадницу. Подъехав ближе, Авдий узнал невольную виновницу несчастья.

Элизабет придержала коня и приветливо улыбнулась молодому священнику:

— Вы были так любезны! Спасибо, что хотели мне помочь. Но я решила, что брат прав. Так что сейчас я отправляюсь прямо к сэру Джонатану и скажу, что с радостью выйду за него замуж.

Авдий вежливо улыбнулся, приподнял шляпу и двинулся вперед, едва сдерживаясь, чтобы не пустить лошадь галопом. Комизм ситуации не выходил у него из головы. Гарри Ален погиб, погиб от его руки, он стал убийцей, и все из-за каприза молоденькой дурочки.

Авдий не задумывался, что ждет его в далеком Новом Свете, зная только, что нужно оказаться на борту судна прежде, чем власти настигнут коварного убийцу.

Только непоколебимая вера в милосердие Всевышнего поддерживала молодого священника в этот тяжелый час, и Авдий то и дело возносил безмолвную молитву Господу.

Эндрю Уилсон уже сожалел, что пришел в Ньюгейтскую долговую тюрьму. Внутренний двор был переполнен узниками. Большую часть времени обитатели тюрьмы предпочитали проводить на свежем воздухе и, только замерзнув до костей, возвращались погреться в помещение, пропитанное запахом грязных тел и нечистот. Спать приходилось на полу, а помоев, которыми кормили узников раз в день, едва хватало, чтобы не умереть с голоду.

Самое страшное заключалось в том, что люди теряли надежду когда-либо выйти на волю. Долги росли, судьи оставались равнодушными, и на перемену участи смели рассчитывать только те, у кого были родственники. Хуже всего приходилось неимущим должникам. Они не могли освободиться, не уплатив долг, а, оставаясь в тюрьме, не могли собрать необходимую сумму.

Капитан Уилсон знал, что найти слуг в Новом Свете будет практически невозможно, и решил сделать это еще в Англии. Он шел через тюремный двор, положив руку на эфес шпаги, готовый дать отпор, если кто-нибудь из мошенников, слоняющихся по двору, посмеет подойти к нему. Два хмурых охранника не внушали доверия.

Эндрю уже успел отказаться от трех кандидатов, даже не заговаривая с ними. Судя по выражению лица, эти типы, не моргнув глазом, убили бы их с Милдред прямо в постели.

— Вот еще один, ваша светлость.

Начальник караула показал на юношу лет двадцати, в когда-то добротной, а ныне оборванной одежде. Эндрю проследил за взглядом молодого человека и увидел девушку в темном платье, знавшем лучшие дни; она черпала воду из источника. Издали девушка казалось хорошенькой, хотя и неправдоподобно худой. В Ньюгейте вообще было мало толстяков.

— Ну-ка, встань! — Начальник ткнул юношу рукояткой хлыста.

Молодой человек покраснел.

— Назови его светлости свое имя и объясни, как ты сюда попал.

— Я — Томас Хиббард, — ответил заключенный, глядя в глаза знатному гостю. — Я должник, и да поможет мне Бог. Отец скончался через неделю после моей свадьбы, оставив в наследство восемьдесят соверенов долга.