Девушка на скале   ::   Кервуд Джеймс Оливер

Он производил впечатление человека, перенесшего болезнь и еще окончательно не поправившегося. Отец Ролан, положив руку на колено своего собеседника, произнес:

— Итак, вы говорите, что боитесь за своего друга?

Дэвид Рэн утвердительно кивнул. Складки вокруг его рта стали резче.

— Да, я боюсь.

На мгновение он отвернулся к окну. Бесчисленные снежинки с внезапно усилившейся яростью набросились на окно: казалось, что защищенное от них бледное лицо приводило снежных демонов в бешенство.

— Я склонен сильно беспокоиться о нем, — прибавил Дэвид и слегка пожал плечами.

Он снова взглянул на отца Ролана.

— Слышали ли вы когда-нибудь о заблудившемся человеке? — спросил он. — Не в лесу и не в пустыне, а в жизни? Слышали ли вы о человеке, потерявшем точку опоры, о человеке, из-под ног которого ускользнула почва?

— Да, много лет тому назад я знал такого заблудившегося человека, — ответил отец Ролан, выпрямившись. — Но он выбрался на дорогу. А ваш друг? Ваши слова меня заинтересовали. Я три года не был в цивилизованной стране, и история вашего друга, наверно, не похожа на все то, к чему я привык. Может быть, вы ее мне расскажете, если это не секрет.

— Это невеселая история, — предупредил младший собеседник. — А в такую ночь, как эта…

— Возможно, что в такую ночь человек более способен понять всю глубину несчастья и трагедии, — спокойно прервал отец Ролан.

Слабый румянец появился на бледном лице Дэвида Рэна. Его руки нервно сжались.

— Конечно, здесь замешана женщина, — сказал он.

— Да, конечно, женщина.

— Иногда я сомневался, боготворил ли этот человек женщину или только ее красоту, — продолжал Дэвид со странным блеском в глазах. — Он любил красоту. А эта женщина была красива, мне кажется, даже слишком красива. И все же он любил женщину. Когда она ушла из его жизни, ему казалось, что он погрузился в темную бездну, из которой нет выхода. Я часто спрашивал себя, любил бы он ее, если бы она была менее прекрасна, даже совсем уродлива. Как и мой друг, я отвечал себе, что любил бы, и все больше и больше убеждаюсь в этом. Я уверен, что к моему другу никогда не вернутся надежда и вера, потерянные им в тот момент, когда он столкнулся лицом к лицу с силами жизни, быть может, природы, которые оказались могущественнее его любви и твердой воли.

Отец Ролан кивнул головой.

— Я понимаю, — сказал он и откинулся глубже в свой угол у окна, так что его лицо очутилось в тени. — Тот человек, которого я знал, тоже любил женщину, и она тоже была прекрасна. Он считал ее самым чудесным созданием в мире. Сильная любовь во всем видит красоту.

— Но эта женщина, жена моего друга, отличалась такой красотой, что даже женщины восхищались ею. Не любовь моего друга делала ее красивой. Она была поистине красива.

— И нашлись другие, оценившие ее красоту, готовые ради этой женщины на все, не так ли?

— Да, нашлись и другие. Но чтобы уяснить себе все происшедшее, вам следовало бы знать моего друга до того, как он погрузился в бездну отчаяния, пока он был еще человеком. Он увлекался науками. Он обладал достаточным состоянием, чтобы располагать временем и средствами для любимых занятий. У него была большая библиотека и лаборатория. Он писал книги, которые читались немногими, так как в них он излагал довольно необычайные теории. Он считал, что мир очень стар и что развитие современной искусственной цивилизации принесет человечеству меньше пользы, чем воскрешение немногих великих законов, похороненных в пыли прошедшего. Он не был фанатиком или чудаком. В нем кипели молодость и энтузиазм. Он любил детей и хотел, чтобы его дом был полон ими. Но его жена полагала, что для этого она слишком красива — и детей они не имели.

Дэвид Рэн немного наклонился вперед и слегка надвинул на лоб шляпу.