Я всей душою с вами, львы!   ::   Паттерсон Гарет

Но отдых его был тревожен – ведь он, Батиан, ступил на новую, неведомую ему землю, оставив на севере свой родной дом – равнины Тули. Всего несколько дней назад он пересек сухое русло пограничной с Южной Африкой реки, чтобы догнать группу львиц. Эти львицы, заслышав как-то ночью манящие звуки пиршества, поспешили туда, откуда они доносились. Батиан двинулся за ними по запаху. Одной из львиц, за которыми он хотел поухаживать, уже не было в живых. Ее перехитрили люди и записанные на пленку звуки.

Отдыхая, лев неожиданно поднял голову, и пиршественные звуки тут же долетели до него. Он быстро сел и устремил янтарные глаза в небеса, ища стервятников, – ведь над тем местом, где есть чем поживиться, непременно кружат стервятники. Но странно: звуки есть, а стервятников почему-то нет! Мог ли он знать, что его ожидает!

Батиан встал, потряс головой, чтобы избавиться от надоедливых мошек, и медленно направился туда, где визжали и хохотали гиены.

Моего льва легко было отличить от его одногодков: у него от хвоста остался только обрубок. Это увечье, как и другие – уже давно зажившие – раны, он получил в жестокой схватке с двумя самцами. Тогда он чуть не погиб, и я три дня и три ночи выхаживал его, не отлучаясь ни на минуту. Ветеринар сделал операцию на покалеченном хвосте, и потребовалось несколько недель, да еще мужество его львиного духа, чтобы он выздоровел.

Батиан все шагал, а солнце спускалось все ниже и ниже за высокий хребет известняковых гор на западе. Тут до него долетел острый запах желудочного сока, и ноздри сами собой раздулись. Он вышел на ту самую дорожку, по которой проехала машина, волочившая за собой тушу осла. Батиан опустил голову, определил, в каком направлении уехала приманка, – и двинулся по следу.

Пройдя некоторое расстояние, он внезапно почувствовал, что запах усилился. Батиан остановился и огляделся. Увидев впереди лужайку, он двинулся туда, влекомый запахом. Снова остановившись, он заметил тушу осла, свисавшую с дерева. Поблизости он также увидел машину. На душе у него сделалось тревожно: ведь где машины, там и люди, а где люди, там жди неприятностей. Хотя он был взлелеян людьми – Джорджем Адамсоном и его помощниками – и подготовлен к жизни в дикой природе мной, теперь он был самым настоящим свободным львом. Он, как и его сестры, добился независимости и доверял себе, полагаясь только на обостренные инстинкт и ум, свойственный львиному племени.

Батиан осторожно подкрался к приманке. Он был голоден. Потом, услышав неестественные звуки, оглянулся. Что это было – приглушенные голоса людей или клацанье заряжаемых ружей? Мне этого никогда не узнать. Батиан взглянул туда, где притаились его враги, и прянул в сторону – возможно, запах человека долетел до его ноздрей.

Тут один из притаившихся в засаде прицелился и выстрелил в упор. Несколько секунд спустя другой вскинул ружье и всадил второй заряд в простреленную голову. «Подонки!» – это слово сверлит мне мозг, когда я пишу эти строки. Теми четырьмя, что подготовили приманку, устроили засаду и казнили моего льва, были владелец частного хозяйства по разведению дичи, его управляющий, профессиональный охотник и клиент-американец. Хотя это так и осталось недоказанным, вполне возможно, что Батиана убили из-за денег. Отсюда участие охотника-профессионала и его клиента-американца. На следующий день владельцу фермы и управляющему было предъявлено обвинение в незаконном отстреле льва.

После смерти Батиана нашу с Джулией жизнь заволокла зловещая черная мгла, и все же в течение многих месяцев мы еще продолжали борьбу за защиту львов Тули и самих этих земель.