Окаянный груз   ::   Русанов Владислав

Он понимал, что сейчас обещанные стражниками десять плетей могут показаться за счастье, если осерчает суровый порубежник, но сдержаться уже не мог. — Когда на родине такое творится!

— Какое «такое» творится? — свел брови к переносице Войцек. Хотел еще что-то сказать, но махнул рукой. — А, лешак с тобой, парень! Налево!

Будущий лекарь вышел из строя и пристроился рядом с лесником. От бородача воняло почему-то псиной. Как ни странно, Ендреку этот запах показался приятным. Еще бы, после ночевок у бадьи с испражнениями…

А Войцек Шпара уже допрашивал Хмыза:

— За что здесь?

Бывший урядник собрался с мыслями и основательно, как привык делать любое дело старый солдат, ответил:

— Ротмистру в ухо дал.

— Ротмистру? Из гусар, что ли, будешь?

— Так точно. Крыковская хоругвь. Этой весной нас ближе к Ракитному перебросили.

Войцек внимательно оглядел его. Да, настоящий гусар. Подстриженные в кружок наполовину поседелые волосы, золотое кольцо в левом ухе, усы не закручены, а вытянуты книзу и почти касаются ключиц.

— Что ж ты, гусар, старших по чину бьешь? — почти сочувственно проговорил Шпара.

— Псу под хвост таких старших по чину, — просто ответил Хмыз. — Без году неделя ротмистр, мамкино молоко на усах еще каплями, а туда же — учить.

— На то он и ротмистр.

— Да пусть он хоть трижды хорунжий будет. Я тридцать лет в седле. Он меня учить будет за конями ходить!

— Может, и так, — покачал головой Меченый. — Все равно нельзя.

— Так я от наказания и не бегу.

— Это виселица, — несмело пробормотал надзиратель.

— Знаю! — рыкнул на него Войцек. — Вправо!

Прошло совсем немного времени, и возле Ендрека с лесником переминались с ноги на ногу все нищие во главе с Губошлепом, старательно стонущим и задирающим больную ногу. Остальные обитатели тюрьмы застыли в подобии строя у правой стены.

Войцек Шпара медленно пересчитал их.

— Шестнадцать. Да вас двое.

— Разом — восемнадцать, — кивнул Хватан.

— Двоих не достает до п-полных десятков, — заметил Войцек. Махнул рукой. — Эй, вы, двое! Сюда!

Плеть указала на лесника и, Ендрек изумился, не поверив вначале собственным глазам, на него.

— Что, д-два раза повторять надо? — нахмурился сотник.

— Быстрее, остолопы! — подогнал их Хватан. — Раз в жизни, может, такой фарт…

Они приблизились к Войцеку.

— Ты хоть на коне усидишь? — поинтересовался порубежник, глядя снизу вверх на лохматого лесника.

— Дык… Это…

— Яснее можешь сказать?

— Да.

— Что «да»?

— Дык… усижу.

— А ты? — этот вопрос предназначался студиозусу.

— Не знаю, — растерялся парень. — Приходилось, но недалеко…

— Значит, н-научишься, коль приходилось. А нам лекарь не помешает. Дорога долгая, мало ли что.

Ендрек кивнул, а сам уже подумывал дать деру, оказавшись на свободе. Как они втроем будут с полутора десятками управляться, стеречь? Может, и все так решили? Из тюрьмы выбраться — и врассыпную. Пускай порубежники погоняются.

Но, если у кого и были такие мысли, они мигом испарились при виде десятка реестровых с арбалетами наизготовку, поджидавших недавних арестантов на тюремном дворе. Коней им, понятное дело, тоже никто не дал. Просто сгрузили в телеги — хватило всего двух — и погнали коней неспешной рысцой куда-то на закат.

Высоко поднявшееся солнце пригревало левую щеку.

Пригород Берестянки стоял умытый белопенными садами.

Цвела вишня.



Глава третья,

из которой читатель узнает, что в бою ярость иногда бывает важнее слепой силы, а также какой опасности подвергается одинокий путник, сбившийся с дороги у стариц речных заводей Елуча.



— Тьфу! Вот ученый малый, дрын мне в коленку! — возмущенно выкрикнул Хватан.