Последняя схватка   ::   Зевако Мишель

Они «любезно» предложили всем жителям закрыться в домах и не высовываться. А случайным прохожим «вежливо» посоветовали убираться подобру-поздорову. И, смею вас уверить, дважды им это повторять не пришлось.

— Значит, — вмешался Пардальян, устремив на Кокнара пронзительный взгляд, — при желании ты мог спокойно уйти?

— Без всякого труда, сударь, — закивал Ландри.

— А почему же ты этого не сделал? — осведомился Пардальян.

— Потому что тут подоспели вооруженные люди господина Кончини, — объяснил Кокнар. — И я понял наконец, что к чему. Увы, я начал соображать слишком поздно!

— Тем более надо было уходить, — заметил Пардальян. — Ты же знаешь, что, если попадешь в руки бывшего хозяина, тебе несдобровать.

— Я и хотел смотаться, — вздохнул Ландри. — А потом подумал: господин граф наверняка здесь. Может, он даже не подозревает, что творится на улице… Выйдет из дома — и его сразу схватят. Надо его предупредить. И я юркнул в дверь, сударь. А вы как раз собирались на улицу. Так бы волку в пасть и угодили. И уверяю вас, господин шевалье, я ужасно расстроился, когда увидел, что вы и правда тут.

Славный Ландри Кокнар говорил все это без малейшей рисовки. Он, похоже, просто не понимал, что поступил, как настоящий герой.

Растроганный такой преданностью, Одэ де Вальвер с трудом сдерживал свои чувства. Пардальян молча посмотрел на скромного смельчака, а потом тихо сказал:

— Ты храбрец, Ландри.

— Нет, сударь, — я скорее трус, — жалобно возразил Ландри Кокнар. — И еще какой. Уверяю вас, сударь, что сам я никогда не ввязываюсь в драку. А если меня пытаются в нее втянуть, я, не долго думая, бросаюсь наутек.

— А если убежать нельзя? — спросил Пардальян, невольно улыбаясь.

— Тогда я защищаю свою шкуру… — ответил Ландри Кокнар со свирепой решительностью. — По-настоящему, так и знайте.

И наивно добавил:

— Уж как я над ней, миленькой, трясусь, разрази меня гром!,.

— Ладно, — холодно заметил Пардальян, — будем драться, как львы, — ведь теперь в опасности целых три шкуры.

Он снова посмотрел в окно. Начало и конец улицы были по-прежнему перекрыты стрелками. Кончини и его люди стояли у дверей, ничего не предпринимая. Кончини что-то энергично втолковывал д'Альбарану, а тот согласно кивал головой.

— А, дьявол, что это они там замышляют? — тихо чертыхнулся Пардальян.

Да, самое неприятное — это когда не знаешь, чего ждать от противника. Не выпуская его из вида, Пардальян стал присматриваться к кровлям ближайших домов. Затем он высказал следующее соображение:

— Если придется уходить по крышам, мы почти наверняка рискуем свернуть себе шеи.

— А может, и пронесет, — отозвался Вальвер.

— Может, и пронесет, — согласился Пардальян. — Придется рискнуть, раз ничего другого не остается.

— Внимание! Они входят в дом, — предупредил Ландри Кокнар.

Действительно, человек двадцать входили по двое, в строгом порядке. Впереди отважно шагал Роспиньяк.

Пардальян и Вальвер отодвинулись от окна. А Ландри Кокнар продолжал наблюдать за улицей.

— Им и минуты не понадобится, чтобы высадить эту дверь, — задумчиво сказал Пардальян.

— Можно встретить их на лестнице, — предложил Вальвер. — Не такая она широкая. Мы вдвоем основательно попортим им кровь.

— Да, конечно. Только их слишком много. И в итоге они победят числом. К тому же… еще неизвестно, поднимутся ли они сюда. Может, они и впрямь собираются нас взорвать или поджечь дом, как вы предположили, — ответил Пардальян.

Он гневно топнул ногой и воскликнул:

— Вот ведь черт! Не хочу я, чтобы мадам Фауста сейчас меня прихлопнула!.. Мне важно прежде расстроить ее планы — и тогда можно умереть спокойно!.. А сейчас, в самом начале борьбы, было бы слишком глупо развязать ей руки… Не бывать этому, клянусь Пилатом!..