Слушайте песню перьев   ::   Внуков Николай

Концом оторванной половицы он поддел вторую доску и вырвал ее из пола. Парень в комбинезоне таким же приемом выломал третью.

Станислав опустился у проема на колени.

Там, внизу, на расстоянии человеческого тела, в стуке колес и скрежете сцепных крюков, неслись шпалы, размытые скоростью в серый туман. Неслась земля, неслись запахи чащи, неслась свобода.

Перед глазами мелькнула вечерняя поляна, уши поймали топот копыт мустанга и еще один топот, неотвратимый, настигающий. Топот коня Овасеса. Ближе, ближе… Он слегка поворачивает голову и видит учителя с широким ремнем в руке, занесенной для удара. Сейчас, вот сейчас ремень с шипением рассечет воздух и опустится на голые плечи… Надо уйти от удара, подхлестнув коня или применив какой-нибудь из приемов, которым учил Дикий Зверь.

Тело само собой делает рывок влево, руки скользят по кожаной подпруге, удерживающей попону, поляна встает дыбом, потом трава ее оказывается перед самым лицом… серые, размытые скоростью полосы… дробный грохот копыт… скользкая от пота шкура мустанга у щеки… Еще рывок — и он снова на спине коня, только уже с правой стороны. Ремень не достал его. Овасес проносится мимо.

Май-уу! После занятий, когда они будут отдыхать у костра, учитель посмотрит на него и кивнет головой — высшая похвала.

Земля под вагоном неслась со скоростью мустанга. Парень в комбинезоне положил руку на плечо Станислава и кивком показал на пролом.

— Давай, — сказал Станислав.

И в этот момент по составу прошел толчок. Лязгнули буфера, завизжали тормозные колодки. Люди качнулись вперед, потом их швырнуло назад. Парень в комбинезоне навалился на Станислава. Серый туман внизу превратился в бегущую лестницу шпал.

Снова толчок. Лязг сцепных крюков. Шипение сжатого воздуха.

Остановка.

— Что это? Кто знает?

— Похоже на путевой пост, — ответили от двери.

Вдоль вагонов — топот бегущих ног, слова команды, звон жести.

— Швабы! Они идут сюда!

Лязгнула щеколда. Визгнув катками, отъехала тяжелая дверь. Открылись темные сосны, перелесок, стог сена, темно-синяя полоска неба. И на этом вечернем фоне — затененное каской лицо солдата. Глаза равнодушно оглядели плотную массу людей. Ничего человеческого не было в этом взгляде, холодном, как взгляд змеи. Так смотрят на камни, на бесформенные куски металла, на пыль.

Левая рука солдата вытянулась вперед и резко выбросила вверх два пальца, как во время игры в «чет-нечет».

— Цвай менш — форан! — Кивком головы солдат показал в сторону леса.

Люди, сжавшись, молчали.

Тогда возникла правая рука, медленно поднявшая на уровень пола черный автомат о тонким стволом. Ствол уставился на толпу.

— Цвай менш — форан!

Двое передних неуверенно шагнули вперед.

— Шнелль! Шнелль! Ауф дем вассер!

Двое соскочили с подножки и, подхватив прямоугольный жестяной бидон, стоявший у ног солдата, подгоняемые ругательствами, бросились к ручью, протекавшему вдоль насыпи.

В глубине теплушки, прикрыв своими телами пролом в полу, касаясь головами друг друга, лежали Станислав и парень в комбинезоне.

…Воняющую лигроином воду пили пригоршнями, мочили в ней лоскуты, оторванные от рубашек, носовые платки. Через несколько минут двадцатилитровый бидон опустел, почти не облегчив жажды людей.

Состав снова несся среди лесов, над которыми разворачивались тяжелые грозовые тучи.

И еще долго лицо Станислава ощущало на себе дуновение пепельно-серых крыльев Духа Смерти.



ЧАЩА

Солдаты охраны на площадке тормозного вагона глубже надвинули каски.

— Будет дождь, — сказал младший, взглянув на небо.

— Тут смотри в оба, как бы он не оказался свинцовым, — отозвался старший. — Говорят, эти проклятые леса нашпигованы бандитами.