Сын племени навахов   ::   Шульц Джеймс Уиллард

Слезы выступили у меня на глазах. Спотыкаясь, я подошел к костру и занял место Огоуозы. Встал главный шаман и стал заклинать меня, чтобы я был верным защитником тэва. Когда он умолк, Поаниу наклонилась к своей священной змее, шепнула ей что-то и потом затянула песню. Это была та самая песня, которую я слышал много раз: снова почувствовал я волнение, и захотелось мне совершать великие подвиги. Песня оборвалась. Тогда я встал и, собравшись с силами, проговорил:

— Благодарю всех вас за то, что вы выбрали меня военным вождем и приняли в тайный совет Патуабу. Есть у меня одно желание, которое не дает мне покоя. Слишком долго навахи грабили и убивали беззащитных жителей наших пуэбло. Теперь я хочу пойти на них войной!

Спустилось молчание. Я сел, недоумевая, как осмелился я высказать вслух заветное мое желание. Наконец мне ответил старый зимний кацик:

— Мы, тэва, никогда не ходили воевать в страну неприятеля.

— Вот потому-то они вас и не боятся, — сказал я. — Правда, навахов очень много, но они разбиваются на отдельные маленькие отряды. Мы можем с ними справиться.

— Верно, верно! — воскликнула Поаниу. — Они убили наших близких, и мы должны отомстить.

Тогда и все остальные одобрили мое предложение. Меня стали расспрашивать, велики ли отдельные отряды навахов и где можно их настигнуть. Долго мы совещались. Наконец летний кацик сказал, что этот вопрос он обсудит с зимним кациком и главным шаманом, а на четвертый день вечером сообщит нам свое решение. Так закончилось совещание.

Я довел Начитиму до нашего дома и помог ему взобраться по лестнице на крышу. Навстречу нам выбежали Келемана и Чоромана. Они уложили Начитиму на ложе из звериных шкур и с тревогой посмотрели на меня. Я улыбнулся.

— Ты свободен, свободен! — воскликнула Чоромана.

— Да, он свободен, и члены Патуабу назначили его военным вождем Покводжа, — объявил Начитима.

Услышав это, обе женщины словно обезумели от радости. Они плакали и смеялись, обнимали и целовали Начитиму и меня. Потом занялись стряпней. Когда ужин был готов, Чоромана уселась подле меня и сказала:

— Уампус, скоро ты будешь моим мужем. Завтра я начну строить наш дом. Мне помогут Келемана, моя мать и тетка.

— Хорошо, — ответил я. — Дом будет готов к моему возвращению.

— К твоему возвращению? Разве ты уходишь? Куда?

— На запад. В страну навахов. Отомстить тем, кто убил моего брата и тридцать пять тэва.

— Нет, нет, ты не пойдешь! Тебя убьют! — закричала она, обнимая меня.

— Начитима, одного сына мы потеряли, — вмешалась Келемана, — Уампуса я не отпущу! Он не пойдет воевать с этими страшными навахами!

— Слушайте, женщины! — резко сказал Начитима. — В эти дела вы не должны вмешиваться. Через три дня наши кацики и шаман примут решение. Если Уампус пойдет воевать с навахами, я пойду вместе с ним. Скоро мы узнаем, будем мы воевать или останемся здесь.

— А если вы пойдете на войну, я тоже пойду с вами! — раздался голос Кутовы.

Он пришел за Чороманой. Не говоря ни слова, та вскочила и выбежала из комнаты.

Рано утром она снова пришла к нам и сказала:

— Уампус, сегодня я начну строить наш дом. Я уверена, что кацики не позволят вам покинуть долину Покводжа.

— Мы вернемся в Покводж, и здесь, в этом пуэбло, я буду работать до конца своей жизни, — сказал я. — А ты начинай строить наш дом, чтобы он был готов к моему возвращению.

Спасаясь от упреков и жалоб Келеманы и Чороманы, мы с Начитимой взяли наше оружье и ушли в поле. Вечером, когда мы вернулись в пуэбло, я увидел, что Чоромана начала надстраивать второй этаж на доме своей матери.

Настал решающий день. Вечером мы с Начитимой пошли в северную киву, где уже собрались члены Патуабу. Не было только двух кациков и главного шамана, но вскоре явились и они.