Таинственные следы   ::   Сат-Ок

Наконец мы победили голод – самого страшного врага кочевых племён!

Когда солнце со своими палящими лучами опустилось за горы и по тёмному небу разбежались серебристые звёзды, загремел бубен колдуна, а к нему вскоре присоединились другие бубны, рожки из орлиных перьев, свирели из тростника и трещотки из панцирей черепах.

При свете костров и луны обнаженные до пояса воины своей пляской благодарили Духа Озера за щедрый улов. Танцы закончились только тогда, когда луна поднялась высоко в небе.

Так прошёл первый радостный вечер – без голода. Что принесут нам последующие дни? Ведь мы всё ближе подходим к Большому Медвежьему озеру и к реке Маккензи, на берегах которой живут враждебные нам бледнолицые.

В нашей памяти ещё были достаточно свежи воспоминания о белом сержанте королевской конной – Вап-нап-ао, чтобы не опасаться белых. Там, над большим озером, раскинулся город, а в нём одном, говорят, белых людей больше, чем индейцев во всей стране Толанди.

Мысли о белых не давали мне заснуть.

Во сне мне мерещилось, что они приближаются ко мне огромными стаями, как лебеди на озере. Я видел и ощущал их толстые руки, сжимающие меня, их губы, шепчущие: «Ты наш, в тебе есть наша кровь. Идём с нами, ты наш!»Я чувствовал на своих руках прикосновения их пухлых пальцев, точно прикосновения гнилых грибов в лесу. Блёклые глаза белых всматривались в меня, и их становилось всё больше, больше.

Измученный ужасным сном, я проснулся. Кошмар рассеялся. Но я уже не пытался заснуть, боясь сновидений, которые напоминали о том, что я принадлежу к белым. Поднялся с постели и потихоньку, стараясь не разбудить брата, вышел из шатра. Прячась за кустами, я подошёл к шатру, где спал Прыгающая Сова, лёг в тени шатра и, уткнувшись лицом в сухую траву, поближе к земле, издал троекратный крик охотящейся совы. Земля и трава приглушили мой крик, так что, если бы даже кто-нибудь стоял рядом со мной, он не понял бы, откуда доносится этот клич.

Я дважды повторил свой зов с разными промежутками во времени и хотел уже кричать третий раз, когда поднялось покрывало у входа в шатёр и выглянул Сова.

Я махнул ему рукой. Он заметил мой знак и подбежал ко мне. Не говоря ни слова, я встал и, пригибаясь, избегая освещённых луной мест, помчался в сторону озера. Сова бежал за мной. Я скорее чувствовал его присутствие, чем слышал. Он умел передвигаться ночью бесшумно, хотя в темноте легко наступить на сухую ветку, и треск прозвучал бы, как выстрел из оружия белых. Наконец, никем не замеченные, мы добрались до озера. На берегу лежало вырванное бурей дерево. Я сел на него и только тогда обратился к Сове:

– Мой брат помнит, как в прошлые годы Сломанный Нож рассказывал нам, что в той стороне, куда мы нынче идём, находятся огромные селения бледнолицых?

– Угм, – подтвердил Сова.

– А помнит ли мой брат Сова, – продолжал я, – что в то время, когда на нас шёл карательный отряд Вап-нап-ао, когда воины разрисовывали свои тела военными цветами, отец мой предостерегал против открытого боя с белыми. А колдун Горькая Ягода требовал боя, хотя белых было больше и их оружие было лучше нашего. Ты помнишь, как отец тогда разгневался на колдуна и гневался потом?

– Да, Горькая Ягода запомнил слова твоего отца, – протянул Сова.

– Сейчас снова колдун ведёт наше племя туда, где живут белые. Что думает об этом мой брат Сова?

Мой друг немного помолчал, обдумывая ответ, и наконец, медленно, отчётливо выговаривая слова, произнёс:

– Горькая Ягода от крови и кости – шеванез. И никогда не предаст шеванезов. Его сердце так же терзается болью за судьбу нашего племени, как твоё и моё, как сердце твоего отца и брата. Нет, брат, он не стремится к войне, потому что понимает: в открытой борьбе мы никогда не победим белых.