Зимний Туман - друг шаэнов   ::   Костюченко Евгений

Годиков сто шестьдесят, не меньше.

— Почему стоим? — спросила Милли.

— Жду указаний. Мы заказали столик в "Аляске". Шеф будет ждать нас до утра. Но, может быть, отвезти вас домой?

— Сейчас решим. — Мелисса включила плафон и попросила Степана: — Покажи, куда тебя ранило.

Он задрал гимнастерку и осторожно провел пальцами по ребрам.

— Куда-то сюда… Черт, была же дырка…

— Была, да прошла, — сказал Домбровский. — Если бы дырки не зарастали, я бы сейчас был похож на дуршлаг. Короче, едем в "Аляску", да?

— Это обязательно? — спросил Гончар. — Меня туда пустят в таком виде?

— И не таких пускали. А уж в каком виде оттуда выпускают…

— Попрошу без намеков, — огрызнулся Тандерс. — Мне вообще нельзя пить из-за этой чертовой генетики. Нет у меня каких-то ферментов. Так устроена природа. Вечно кому-то чего-то не хватает. Милли, наверно, Стиву больше хочется домой, чем в ресторан.

— Да, — сказал Степан. — Домой.

— Завези нас, а потом отправляйтесь пировать, — решила Мелисса. — Повод у вас есть.

— Вот так и рушатся вековые традиции, — вздохнул Домбровский. — Степа, но хоть на проводы наши ты придешь?

— Придем, придем, — ответила Милли.

Машина летела по ночному Петербургу. Гончар видел за окном сияние витрин и рекламных щитов, гирлянды фонарей и мозаику автомобильных огней… Он и забыл, что ночью может быть так светло. Ему казалось, что все эти годы его держали в темном чулане и только сейчас позволили выглянуть наружу. Наверное, завтра, увидев город при свете дня, он почувствует разочарование. Он увидит грязь тесных улиц и небо, перечеркнутое проводами, и снова захочет вернуться в горы и степи, туда, где так легко дышится на просторе…

— Вот здесь мы будем жить, — сказала Мелисса, когда машина притормозила в тихом переулке.

Домбровский открыл ей дверь и щеголевато козырнул Степану:

— Не прощаемся!

Фыркнул мощный мотор, и черный "ягуар" умчался, проскочив на красный свет. Милли достала ключи и отдала их Степану.

— Входи. Осваивайся. Тебе долго придется жить в этом доме.

— Погоди.

Он устало присел на гранитную тумбу возле подворотни.

— Я ничего не понимаю и не хочу понимать. Но могу я хотя бы спросить?

— Ты замерзнешь. — Она села перед ним на корточки и заглянула в глаза. — Пойдем в дом.

— Сейчас, сейчас… Домбровский и Тандерс… С ними случилось то же самое, что со мной?

— Да. Немного раньше. И не один раз.

— Куда мы должны их провожать?

— Михаил отправится обратно в Колорадо помогать князю Салтыкову. Того нельзя оставлять надолго, иначе он погибнет от алкоголизма. Джека ждут в редакции с материалами о гибели эскадрона.

— Они туда надолго?

— Для нас — нет. Обычно все возвращаются сюда через несколько дней. Но никто не знает, сколько времени он пробудет там.

— Я бы хотел отправиться с ними.

— Ты не успеешь. Этот переход скоро закроется, а тебе надо восстанавливаться. Ты вернулся с войны, тебе сейчас ко многому придется привыкать заново.

— Хорошо. Тогда еще один вопрос. Можно?

— Я знаю, о чем ты думаешь. Но не смогу тебе ответить. Как это происходит? Почему это происходит именно с нами? Куда ты попадешь в следующий раз? Не знаю. Тебе лучше поговорить об этом с Тандерсом. Он называет нас корректорами. Представь, что история — это книга, которая еще не напечатана, а только пишется. Мы исправляем мелкие ошибки в рукописи. Вот ты, например, остановил истребление шайенов. После того что случилось на Последней реке, ополчение перестало принимать участие в войне.

— Шайены. Я раньше и не слышал о них. Они выжили?

— Можно сказать, да. Сейчас их три тысячи. Живут в Монтане.

— В Монтане, — повторил Степан. — Горбатый Медведь добрался до Йеллоустона. А Майвис? Что с ним?

— Он стал вождем. В прошлом году я видела его внуков. Ну, пошли домой?

— Погоди.