Боль   ::   Богуславская Ольга

---------------------------------------------

Богуславская Ольга

Боль



ОЛЬГА ОЛЕГОВНА БОГУСЛАВСКАЯ

Боль

ОТ АВТОРА

Я всегда знала, что буду писать, но не знала, что буду писать об этом.

Я была очень счастлива в детстве.

Мы ссорились с родителями, я убегала из дому, но меня любили - так, что я всегда чувствовала себя залитой солнечным светом. В школе учили тому, что только несчастный, обездоленный человек может понять чужую боль. А оказалось, все наоборот.

Первый судебный очерк я написала, попав в детский дом. Для меня детский дом - это то, чего не может быть. Мать не может бросить ребенка. Ребенок не может жить без матери, иначе откуда взяться солнечному свету? Без солнца нет жизни. Оказалось - есть. Никто никогда не узнает, что я испытала, увидев никому не нужных детей. Я приехала домой и долго смотрела на маму. Ну как это объяснить?

Объяснить ничего нельзя. Можно только попробовать помочь. И я жадно ухватилась за этот дар судьбы. Возможность помочь - это ведь награда, особая милость. Чувство, которое испытывает человек, хоть на мгновение облегчивший чью-то неподъемную ношу, - это то, что не с чем сравнить. Я и не пыталась. Я просто поняла, что судьба ко мне благосклонна.

Сколько раз меня спрашивали: есть ли прок от этих публикаций? Бессонница есть, а ещё что?

А ещё вот что.

Люди, которые вышли из тюрьмы раньше срока. Ни в чем не виноватые люди.

Достойный приговор суда.

Убитых не вернуть, но несправедливость сводит с ума. Кто этого не пережил, тот не знает, что после прерванной жизни есть другая, и она гораздо трудней той, первой.

А ещё бывает, когда дело не в тюрьме и не в приговоре, а просто нужно, чтобы тебя слушали и не прерывали.

Сейчас, когда я пишу эти строки, в Московском городском суде слушается дело об убийстве Оли Михеевой и Ксюши Быковой. Оле было шестнадцать, а Ксюше шесть лет. Подросток, который их убил, признан невменяемым. Его направят на лечение, а потом он вернется домой. А Оля и Ксюша не вернутся.

Ольга Михеева, мать убитых детей, в суд прийти не смогла.

Передо мной на длинной пустой лавке сидит их отец. Судья оглашает материалы дела: тридцать четыре и двадцать семь ножевых ранений... Оля кричала "Не надо!", а Ксюша ещё успела достать пластырь. Пластырь нашли в ванной вместе с ножом. Если бы Павел Быков мог заплакать...

Пока я жива, я буду рядом.

Пока не кончатся слова, я буду писать.

"Когда тебя перестает сжигать любовь, другие люди начинают умирать от холода..."

Глава I

Знак судьбы

Лялечка

Из постановления о возбуждении уголовного дела: "2 августа 1987 года около 3 часов ночи в квартире по месту жительства был обнаружен труп гр-ки Букатовой Л.А., 1953 года рождения (г. Москва, Нагатинская набережная, д. 12, кв. 18) с множественными колото-резаными ранами в области шеи..."

Запись разговора с магнитофонной пленки дежурной части ГУВД Мосгорисполкома.

- Здравствуйте.

- Алло, девушка, у нас маму убило.

- Кто маму убил?

- Не знаю.

- Как не знаешь, а где вы были в этот момент?

- Гулял.

- Пришли, в каком состоянии её застали?

- Лежит.

- А почему вы думаете, что её убили?

- Потому что кровь.

- Пожалуйста, улицу... Где мама работает?

- Мосшвея.

- Сейчас подъедем к тебе, обстановку, ничего не трогай.

Конец. 2 часа 38 минут. Оператор Кокушкина.

Что было с оператором Кокушкиной в 2 часа 39 минут 2 августа 1987 года, я себе примерно представляю. Даже если это была женщина с опытом работы на пульте дежурной части ГУВД, у неё не могло не сжаться сердце при мысли о том, что сейчас, в эту самую минуту, в доме на берегу Москвы-реки лежит кем-то убитая, совсем молодая женщина, а рядом - несчастный сын...

А вот что в это же самое время происходило с сыном - не представляю. Хотя именно этот вопрос больше года терзал мое сознание.