Братья и смерть   ::   Андерсон Шервуд

Из него выйдет хороший дельный человек, на которого можно будет положиться". Отец в молодости никогда не пил, никогда не гонялся за девчонками, никогда не куролесил. В Богатой долине, когда он был еще мальчиком, жило немало озорных парней. Многие из них унаследовали большие фермы, но потом лишились их, играя в карты, пьянствуя, увлекаясь скаковыми лошадьми и бегая за женщинами. В Виргинии это было почти традицией, но Джон Грей любил землю. Все Греи любили ее. По долине были разбросаны и другие крупные скотоводческие фермы, которыми владели Греи.

Все считали Джона Грея прирожденным скотоводом. Он отлично разбирался в рогатом скоте, крупном скоте, так называемого экспортного типа, знал, как отбирать его и откармливать на мясо. Он знал, как и где найти нужный молодняк для стад, которые он выпускал на свои пастбища. В этой местности росли голубые травы. Крупный рогатый скот шел с пастбищ прямо на рынки. У Грея было свыше тысячи двухсот акров земли, большей частью покрытой голубыми травами.

Отец любил землю, жаждал, земли. Как скотовод, он начал с маленького хозяйства, унаследованного им от отца. Там было всего около двухсот акров, по соседству с тогда еще крупным поместьем Эспинуэлей. Но, начав с малого, он уже никак не мог остановиться. Он понемногу вклинивался во владения Эспинуэлей, довольно легкомысленных людей, чересчур увлекавшихся лошадьми. Они считали себя виргинскими аристократами. Свой род - на что они указывали без излишней скромности - они вели с незапамятных времен. У них были фамильные традиции, они всегда принимали гостей, держали скаковых лошадей, проигрывали деньги на скачках. А Джон Грей приобретал их землю, то двадцать акров, то тридцать, то все пятьдесят, пока не заполучил, и конце концов и старый дом Эспинуэлей и в придачу к нему одну из эспинуэлевских дочерей, не очень молодую, не очень хорошенькую. В то время хозяйство Эспинуэлей сократилось чуть ли не до ста акров, а Джон Грей двигался все дальше и дальше, год за годом, всегда осторожный и оборотистый; каждый цент был у него на счету, ни один не пропадал даром - он все добавлял и добавлял землю к тому, что теперь называлось хозяйством Греев. Бывший дом Эспинуэлей был большим старым кирпичным зданием, с каминами во всех комнатах, очень комфортабельным.

Люди не могли понять, почему Луиза Эспинуэль вышла замуж за Джона Грея, но, высказывая свое удивление, они улыбались. Все дочери семьи Эспинуэлей получили прекрасное образование, все ездили учиться в колледж, но Луиза была не так хороша, как другие. После замужества она похорошела, вдруг стала красивой. Все знали, что Эспинуэли наделены природной тонкостью чувств, они были, как говорится, первый сорт, но их мужчины не умели держаться за землю, а Греи умели. Во всей этой части Виргинии люди отдавали должное Джону Грею. Его уважали. "Порядочный человек, - говорили про него, - на редкость честный. И врожденный скотовод, в этом все дело". Он мог похлопать своей большой рукой бычка по спинке и определить, с точностью почти до одного фунта, сколько тот потянет на весах; ему достаточно было бросить взгляд на теленка или годовалого бычка, чтобы сказать: "Вот этот хорош!" - и бычок действительно оказывался хорошим. Бычок есть бычок. Если он годится на говядину, это все, что от него требуется.

Старшим сыном в семье был Дон. Судьба явно предназначила ему стать Греем, еще одним представителем Греев, как его отец. Дон долго был звездой Четвертого клуба Виргинского округа и уже девяти- и десятилетним мальчуганом получал награды за оценку бычков. В двенадцать лет, проделав всю работу сам, без всякой помощи, он снял с одного акра земли столько бушелей маиса, сколько не снимал ни один мальчик в штате.