Чеченские дни   ::   Бутов Денис

Я говорю, - да срал я на твои форсунки, когда ты наладишь свой драндулет? Он говорит - такой же мой, как и твой, между прочим. Я говорю - ну, хрен, когда ты наладишь наш драндулет? Он говорит, - забудь, ты здесь жить остался. Мы опять ржем взахлеб.

Залазит Батон с сухпаем. Открываем тушняк штык-ножами, на каждого по банке. Блин, банка тушняка и сухари - что еще надо для счастья простому российскому вэвэшнику. Ухнуло, как в прорву. Я говорю Батону - сына, не расстраивай дедушку, не говори, что у тебя всего один жалкий мелкий сухонький паечек. Батон старше меня призывом на полгода. Он говорит - сам ты сына, у нас и так перерасход. Гаврик говорит - ну да, вам делать-то нечего, сидите, жрете, вон, какой жирный уже. Батон весит килограмм 60. А рост под 175. Мы опять ржем. Отходняк пошел. Голова тяжелая. Сейчас бы поспать минут 200. Жарко.

Во мне просыпается совесть. Выгоняю этих засранцев из бэтра и начинаю генеральную чистку вооружения. А песка-то... Через стволы задувает. А чехол свой я где-то просрал. Старшина мне уже за чехол шпиндель вставил в причинное место. Как это... Клизму - на полведра скипидара пополам с патефонными иголками. Классная фраза, не помню, где вычитал. Часа два провозился с пулеметами, темнеть начало. Здесь вообще рано темнеет. И быстро. Никаких тебе романтических сумерек. Как будто свет выключается, хлоп и все. Защелкиваю крышку ПКТ, выбираюсь из бэтра. Гаврика нет. Дрыхнет, небось, зараза, в блиндаже. Пойду-ка и я внутрь. Поем тушняка и завалюсь до утра. Глядишь, утром прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете. МИ-8. И заберет меня домой к маме. К пиву и к бабам. А нет - так нет. Сам поеду через год. Подумаешь, год. Отбой во внутренних войсках.

ДВА ДНЯ ДО ДЕМБЕЛЯ

"Рота, подъем! Строиться на зарядку, форма два!" Крик дневального разорвал утреннюю тишину. Послышался шорох, грохот чьего-то падения со второго яруса и приглушенные невнятные ругательства. Рота просыпалась. Сначала вскочили молодые - "чекисты". Трое сразу умчались в умывальник набирать в тазики воду и мыть пол в расположении, двое или трое убежали "на территорию" - подметать асфальт рядом со входом в роту, опорожнять урны. Почти одновременно с "чекистами" поднялись и "слоны" - отслужившие по полгода. "Слонам" мыть пол еще в принципе положено, но только если не хватает молодых. Следом за "чекистами" и "слонами" встали и "черпаки" с "дедами". В роте остались только уборщики, наряд и "дембеля".

Бойцы, голые по пояс, трясясь крупной дрожью от холода и недосыпа, выстроились на улице.

- Кто зарядку проводит? -хрипло высунул голову из окна канцелярии ответственный по роте, он же ее командир, старший лейтенант Бурыкин, среди солдат - Дрель. За что он получил такое прозвище, никто уже не помнит, вполне возможно, что за настырный характер.

- Я... - а это младший сержант Алексей Комаров по прозвищу Комар. Он уже два раза становился целым сержантом, и оба раза ненадолго, слишком независим и дерзок в суждениях, на взгляд старших офицеров.

- Ну, так вперед, чего ждешь?

- Рота... Бегом... МАРШ!

Саня Толмачев проснулся оттого, что солнце светило ему прямо в глаз. Повернулся на другой бок, натянул на голову одеяло. Сон прошел. Спать больше не хотелось, да и немудрено - последнюю неделю Саня только и делал, что спал, ел и пил. Жизнь растений. Месяц до дембеля - по неписаному закону дембелей не ставили в наряд, не отправляли на работу, они даже не бегали ежедневные кроссы и еженедельные марш-броски. Единственное, что оставалось, - уход за оружием, это святое. Да еще стажер, обучение которого Саня начал неделю назад. Стажер попался шустрый, понимает все с полпинка. Хоть с этим повезло.

Саня откинул одеяло, сел. Двое других дембелей еще спали. Максим Кудашов по прозвищу Камасутра натянул одеяло на голову, вытянув волосатые ноги.