Честь самурая   ::   Ёсикава Эйдзи

В основу присущего Иэясу мышления был положен следующий взгляд: следует различать ничтожество отдельно взятого человека и бесконечность времени и не противиться человеку, которому удалось — пусть и на мгновение — оседлать время. В ходе таких размышлений он шаг за шагом приближался к убеждениям, которых давно придерживался Хидэёси.

В любом случае человеком, встретившим Новый год на гребне успеха, оказался Хидэёси. Ему пошел сорок девятый год. Через год, к пятидесяти, он войдет в лучшую мужскую пору.

Нынешние празднества по числу гостей во много раз превзошли прошлогодние. Гости, разодевшись в лучшие наряды, заполняли крепость Осака, они привносили с собой дыхание грядущей весны.

Иэясу, разумеется, не прибыл на торжество. Его примеру последовал ряд провинциальных князей, по-прежнему видевших в нем своего предводителя. Более того, в стране оставались силы, которые и сейчас отрицали первенство Хидэёси и шушукались по углам, занимаясь то ли военными приготовлениями, то ли пустыми разговорами. Эти люди тоже воздержались от прибытия на праздник в Осаку.

Хидэёси, приветствуя одного гостя за другим, втайне все это подмечал.

В начале второго месяца из провинции Исэ приехал в гости Нобуо. Он намеренно задержался с приездом: если бы он прибыл вместе с провинциальными князьями на празднование Нового года, как приглашал Хидэёси, он уронил бы тем самым княжеское достоинство. Таков был ход его рассуждений.

Не было ничего проще, чем удовлетворить тщеславие Нобуо. Вновь прибегнув к подобострастной учтивости, которую он выказал сыну Нобунаги в ходе встречи в Ядагаваре, Хидэёси приветствовал его от всей души. Сказанное Хидэёси на памятной встрече в Ядагаваре вовсе не было ложью. Так решил Нобуо. А когда в ходе беседы речь зашла об Иэясу, Нобуо принялся осуждать этого, по его словам, чересчур расчетливого человека, надеясь угодить Хидэёси. Но Хидэёси только кивал да помалкивал.

На второй день третьего месяца Нобуо вернулся в провинцию Исэ. Он был вне себя от счастья. Во время пребывания в Осаке его известили, что благодаря ходатайству Хидэёси император удостоил его придворным титулом. После этого Нобуо пять дней провел в Киото, со всех сторон выслушивая поздравления. Ему начало казаться, что солнце восходит только по мановению Хидэёси.

Новогодние торжества, присутствие множества провинциальных князей, а также чуть более поздний приезд в Осаку самого Нобуо не стали тайной для остававшегося у себя в Хамамацу Иэясу. Напротив, князю Токугаве доложили все подробности. Иэясу не оставалось ничего другого, кроме как следить со стороны, как лихо Хидэёси очаровывает Нобуо.



ЭПИЛОГ

Летом того же года Хидэёси послал флот на юг и конницу на север, намереваясь путем последовательных и одновременных действий окончательно подчинить всю страну. В крепость Осака он вернулся в девятом месяце и сразу же приступил к государственным делам, включавшим отныне как вопрос внутреннего управления страной, так и внешнюю политику всего государства.

Время от времени он, бросая взгляд на горы, задумывался над тем, как высоко удалось взлететь ему самому, и в такие минуты искренне радовался, что первая половина его жизни прошла удачно. В наступающем году ему должно было исполниться пятьдесят — в этом возрасте мужчине подобает осмысливать прожитое и тщательно взвешивать каждый следующий шаг.

Но поскольку он был земным человеком и в куда большей степени, чем большинство людей, испытывал слабость к плотским утехам, ночами он вспоминал былых возлюбленных и ласкал новых, печалясь лишь о том, что когда-нибудь этому придет конец.

«Пошла осенняя пора моей жизни. Заканчивается сорок девятый год. Осталось несколько месяцев».