Чёрный дождь   ::   Ибусэ Масудзи

Как его варить — неизвестно, поэтому пакет с кофе уже пять-шесть лет лежит на полке. Я тоже впервые видел кофе в зернах и не имел ни малейшего представления, что с ним делать.

Тем не менее, напустив на себя глубокомысленный вид, я сказал:

— Наверно, это сорт мокко или арабика. В последнее время в Бразилии выращивают главным образом гибрид мокко и арабика.

На самом же деле я был полный профан в этом деле и лишь повторил то, что слышал однажды от директора.

Старик зашел ко мне не потому, что считал, будто я в курсе последних событий. Он беспокоился в ожидании правительственного сообщения, и ему, естественно, хотелось излить свое беспокойство. Однако на его вопросы я отвечал уклончиво. Между прочим, он рассказал мне, что в протекающей через Хиросиму реке Тэмма до сих пор дохнут рыбы. Они всплывают брюхом кверху, и стоит их схватить, как с них слезает чешуя, а спинной плавник остается у вас в руках. Большинство карпов в озере Асано подохли еще во время бомбардировки Хиросимы. У оставшихся облезла чешуя, и они плавают как-то неуверенно, словно слепые.

Проводив старика, я зашел в столовую, позавтракал, а потом принялся за составление документов, которые следовало по приказу директора направить начальнику станции Каи. Мне пришлось основательно потрудиться. Я подробно описал, сколько мы производим продукции, какова наша потребность в угле, затем упомянул о посещении хиросимской армейской базы и об исчезновении компании по распределению угля. Сложность моей задачи усугублялась тем, что я не мог обвинять в безответственности офицера из отдела распределения угля на армейской базе, с другой стороны, говорить, будто он помог, не имело никакого смысла. «Зачем же вы тогда к нам обращаетесь?» — возразил бы начальник станции. Надо было все время обходить острые углы и вставлять обтекаемые фразы вроде «при нынешнем чрезвычайном положении» или «сейчас, когда нехватка угля грозит тягчайшими последствиями нашим воинам». В тех условиях, в которых мы находились, иначе писать было просто бесполезно.

Я уже закончил составление документов и перечитывал их, когда все машины на фабрике внезапно прекратили работу. Было без пяти двенадцать, вот-вот начнут передачу важного сообщения. Убрав документы в ящик, я вышел в коридор. Сбежал вниз по лестнице и неожиданно для самого себя повернул к запасному выходу, который вел во внутренний двор. Репродуктор установлен в столовой. Через несколько минут он возвестит о каком-то чрезвычайно важном и, возможно, страшном событии. Обычно страшное притягивает. Но на этот раз оно меня отталкивало. Стоя во дворе, я слышал дробный стук ботинок в коридоре: все спешили в столовую.

Когда я заглянул в окно канцелярии, оказалось, что там ни души. Может быть, все-таки пойти в столовую? Нет, не пойду! Я зашел через черный ход на кухню. На плите стоял большой чайник. Пар приподнимал крышку, и вода лилась на плиту. Из этого чайника обычно берут кипяток те, кто приносит с собой завтрак. Но сейчас о нем забыли: все собрались у репродуктора.

Передача уже началась, но до меня доносились лишь приглушенные обрывки фраз. Я не старался вникнуть в их смысл и ходил взад и вперед вдоль канала, изредка останавливаясь. Берега и плоское дно канала были облицованы камнем. Канал был неглубок. От протекавшей по нему кристально чистой воды веяло необычайной свежестью.

Просто удивительно, почему я до сих пор не замечал такое чудо! И совсем рядом!

Неожиданно я увидел, что вверх по течению быстро плывут молодые угри. Их было великое множество.

— Плывите, плывите! Доберитесь до свежей воды,— напутствовал я их.

А они все плыли и плыли — и не было им числа.