Цирцея   ::   Кортасар Хулио

От прежней Делии оставались лишь изящные причуды, колдовство над разными зельями и животными, взаимодействие с простыми и таинственными вещами, близость к миру бабочек и котов, дыхание, в котором исподволь угадывалось веяние смерти… И Марио дал обет безграничного милосердия, поклялся, что будет годами лечить Делию в светлых покоях и отгороженных от воспоминаний парках; может, ему и не стоит жениться на Делии, а лучше просто продолжать их спокойный роман, чтобы третья смерть не ходила бок о бок с Делией в лице ее нового жениха, следующего кандидата на кладбище.

Марио казалось, что супруги Маньяра обрадуются, когда он начнет приносить Делии ароматические экстракты, однако они, наоборот, насупились и мрачно ретировались, не промолвив ни слова… правда, в конце концов они всегда сдавали позиции и убирались восвояси, особенно когда наступало время дегустации; как правило, это происходило в гостиной почти ночью, и Марио полагалось с закрытыми глазами определить – порой после долгих колебаний, ведь речь шла о величайших тонкостях! – вкус нового лакомства, крохотного чуда, лежавшего на мельхиоровом блюдечке.

Взамен Делия соглашалась сходить в кино или прогуляться по району Палермо. И забегая за ней вечером в субботу или утром в воскресенье, Марио всякий раз чувствовал благодарность и поддержку супругов Маньяра.

Похоже, они мечтали остаться вдвоем, чтобы спокойно послушать радио или перекинуться в картишки. Делии же, напротив, явно не хотелось уходить, если старики оставались дома. Нет, она не скучала в обществе Марио, но в тех редких случаях, когда родители отправлялись вместе с ними на прогулку, веселилась гораздо больше. Так, например, на Сельской выставке она действительно развлекалась, просила купить ей леденцов и пристально, пока не заболели глаза, разглядывала на обратном пути игрушки, которые подарил ей Марио. Свежий воздух шел Делии на пользу, – отметил Марио, лицо ее просветлело, а походка стала решительной. Как жаль, что вечером нужно возвращаться в кухню-лабораторию и, погрузившись в глубокую, непреходящую задумчивость, колдовать с щипчиками в руках над весами! Теперь она целиком была поглощена приготовлением конфет и почти совсем забросила ликеры. Попробовать же свои творения Делия в последнее время позволяла очень редко. Супругам Ма-ньяра – так и вовсе никогда… впрочем, Марио не без оснований подозревал, что Маньяра вообще сторонятся новой пищи, им больше нравились обычные карамельки, и если Делия оставляла на столе коробку конфет (хотя она не предлагала родителям угощаться, это как бы само собой разумелось), они выбирали те, что и с виду попроще, и на вкус привычней. А шоколадные конфеты даже разрезали пополам, чтобы посмотреть начинку. Глухая досада Делии, сидевшей за пианино, ее напускная рассеянность забавляли Марио. Она приберегала для него свои новые достижения, в последний момент выплывая из кухни с мельхиоровым подносом в руках. Как-то они припозднились, музицируя, и Делия позволила ему зайти в кухню, чтобы попробовать свежеприготовленные конфеты. Когда зажегся свет, Марио увидел спавшего в углу кота и тараканов, удиравших что было мочи по каменным плиткам пола. И вспомнил, что дома матушка Селеста посыпает плинтусы на кухне желтым порошком. В тот вечер Делия потчевала его кофейными конфетами со странно солоноватым, слабо выраженным привкусом; казалось, на донышке притаилась слеза. Глупо было думать об этом… об этом и о слезах, оросивших крыльцо в ночь гибели Роло.

– Моя пестрая рыбка совсем загрустила, – сказала Делия, кивнув на банку с камешками и искусственными водорослями. Розовая полупрозрачная рыбешка дремала, мерно разевая рот. Холодный глаз, похожий на живую жемчужину, воззрился на Марио. А ему при виде этого соленого шарика пришла на ум слеза… наверное, если попытаться его разжевать, шарик-глаз проскользнет между зубами.