Дикая утка   ::   Ибсен Генрик

Быть может, тебе будет дано ясное доказательство... (Прислушиваясь.) Что это? Как будто утка кричит?

Я л м а р. Крякает. Отец на чердаке.

Г р е г е р с. Ах, он там! (Просветлев.) Повторяю, тебе будет дано ясное доказательство, что бедная, отвергнутая девочка любит тебя!

Я л м а р. Какие там она может дать мне доказательства! Я не смею больше верить никаким уверениям с той стороны.

Г р е г е р с. Хедвиг, без сомнения, чужда обмана.

Я л м а р. Ах, Грегерс, в э т о м - то я как раз и не уверен. Кто знает, о чем, бывало, шушукались тут Гина и эта фру Сербю. А у Хедвиг всегда ушки на макушке. Пожалуй, и дарственная запись эта явилась вовсе не так нежданно-негаданно. Я как будто что-то такое замечал.

Г р е г е р с. Что за дух в тебя вселился!

Я л м а р. У меня глаза открылись. Увидишь, эта дарственная запись только начало. Фру Сербю всегда особенно жаловала Хедвиг, а теперь она и подавно в состоянии сделать для девочки все, что угодно. Они могут отобрать ее у меня, когда вздумают.

Г р е г е р с. Ни за что на свете. Хедвиг не уйдет от тебя.

Я л м а р. Не будь так уверен. Если они насулят ей там всяких благ?.. А я-то без памяти любил ее! Я видел высшее свое счастье в том, чтобы бережно провести ее за руку через всю жизнь, как ведут боящегося темноты ребенка через большую пустую комнату!.. И теперь я так мучительно уверен, что бедный фотограф, ютящийся на чердаке, никогда не пользовался безраздельно ее детской любовью. Она попросту вкралась ему в душу, старалась ладить с ним, пока что.

Г р е г е р с. Ты и сам этому не веришь, Ялмар.

Я л м а р. Весь ужас в том, что я не знаю, чему верить... и никогда не узнаю. Да и у тебя-то есть ли основания сомневаться в том, что я говорю? Хо-хо! Ты слишком уповаешь на свои идеальные требования, Грегерс! А если те (*734) придут к ней... с полными руками... и крикнут девочке: брось его, у нас ждет тебя настоящая жизнь...

Г р е г е р с (быстро). Ну и что же, по-твоему?

Я л м а р. А я бы задал ей вопрос: Хедвиг, согласна ли ты отказаться от этой жизни ради меня? (С ироническим смехом.) "Благодарю покорно", - вот что она бы ответила!

На чердаке раздается выстрел.

Г р е г е р с (громко, радостно). Ялмар!

Я л м а р. Ну вот! Опять он охотится.

Г и н а (входит). Ох, Экдал. Опять, кажется, дедушка один палит там.

Я л м а р. Я посмотрю...

Г р е г е р с (в радостном волнении). Постой! Знаешь ты, что это было?

Я л м а р. Конечно, знаю.

Г р е г е р с. Нет, не знаешь. А я знаю. Это было доказательство.

Я л м а р. Какое доказательство?

Г р е г е р с. Детская жертва. Хедвиг уговорила твоего отца застрелить дикую утку!

Г и н а. Да неужто?..

Я л м а р. К чему же это?

Г р е г е р с. Она хотела пожертвовать ради тебя лучшим своим сокровищем и тем вернуть себе твою любовь.

Я л м а р (мягко, растроганно). Ах, девчурка...

Г и н а. Чего она не придумает!

Г р е г е р с. Она только и думала, как бы вернуть твою любовь, Ялмар. Ей казалось, что она жить без нее не может.

Г и н а (с трудом удерживая слезы). Сам теперь видишь, Экдал?

Я л м а р. Гина, где она?

Г и н а (всхлипывая). Бедняжка... верно, в кухню забилась.

Я л м а р (идет и распахивает кухонную дверь). Хедвиг! Иди сюда! Иди ко мне! (Заглядывает в кухню.) Да ее здесь нет.

Г и н а. Так в своей каморке, верно.

Я л м а р (из другой комнаты). И там нет. (Возвращается в павильон.) Ушла, что ли?

(*735) Г и н а. Да ты же не давал ей нигде приткнуться.

Я л м а р. Ах, скорее бы она вернулась, чтоб я хорошенько мог сказать ей!.. Ну, теперь опять все будет хорошо, Грегерс. Теперь я верю, что мы можем начать новую жизнь.

Г р е г е р с (тихо). Я это знал. Возрождение должно было совершиться через ребенка.

Старик Экдал выходит из своей комнаты в полной парадной форме, стараясь прицепить саблю.

Я л м а р (пораженный). Отец? Ты тут?!

Г и н а. Вы, значит, в комнате стреляли?

Э к д а л (сердито).