Дневник дурака   ::   Антов Ясен

Свекор располагает связями за границей, а грех молодым людям не пожить на Западе, не отесаться как следует в цивилизованных условиях — нельзя лишать молодых такой возможности, не изверги же мы какие-то. А Джерри — красавчик, кудри вьются, как у молодого Моцарта, что выткан на коврике, лишь черные обвисшие усы несколько подкачали. «Ну, да ничего, — вздохнула вдруг Дуня Колбакова, — и мой Цено поначалу ходил в фуражке, а потом переменился и стал носить шляпу, да еще какую — первосортную, а может, даже „экстра“ класса-само собой, об этом даже не стоит напоминать, что она импортная».

Ах, как идет этому Цено Колбакову мягкая фетровая шляпа! Шляпа, сигарета «Кент» и тот паренек с тросточкой в руке, что поглядывает на нас с этикетки бутылки, как, кстати, Цено, называется эта тросточка?

— Какая еще тросточка? — рассеянно отзывается Цено, сверля взглядом филейные части кумы (выше мы уже упоминали о ней). — Причем тут тросточка?

И уразумев, что речь идет о виски, он чуть было не осерчал на жену за ее бестолковость, но распоясываться в такой день, да еще перед людьми, негоже, вот почему он мило улыбается Дуне и произносит: «Джонни Уокер», дарлинг», — а взгляд его продолжает шарить по туловищу кумы: вот это формы, аж дух захватывает!

Фетр— метром, Джонни -Уокером, все это тутти-фрутти, а не напрасно говорит народ: любимого тела должно быть много.

Тем временем директор ресторана дает знак оркестру, и вопли саксофонов и грохот барабанов сменяются знакомой мелодией, той самой, которую сто пятьдесят лет назад довольно легкомысленно сочинил Феликс Мендельсон-Бартольди, даже не предполагая о том, что ее мотив подхватят всякие там цыгане-шаромыжни-ки да доморощенные поп-группы. Цено по-гвардейски выпячивает грудь, Дуня изображает на своем лице материнское умиление, Флер ощущает, что наступил момент застенчиво потупить взор, а ее брат Джамбо (Йорданчо) нашептывает молодожену: «Глянь, Джерри, глянь, какая паинька сидит за первым столом!»

— Прям-таки паинька, — отвечает ему тихо Джерри, — это же Чернушка Лили, монтажница…

И делает жест рукой, означающий, что у него уже была возможность близко познакомиться с Лили.

Но вот гости усаживаются за столы. Золотым потоком льется троянская сливовая ракия, кто-то — естественно, всегда найдутся любители пооригинальничать! — требует водки, женщины кокетливо пригубливают кампари и разные там другие напитки. Шныряют официанты с нагруженными подносами, торжество идет своим чередом, и вот наступает момент, когда кум должен сказать несколько напутственных слов…

Да кому там интересен кум — вы только посмотрите на стол!

Закуски— ассорти -фантазия. Салат дю шоп — феерия! Прозрачный бульон с пирожками, мясо под винным соусом, обильно сдобренным: специями, с грибами и затейливым гарниром, и другие выдумки шеф-повара, который лично сказал Цено: «Можешь плюнуть мне в лицо, если обнаружишь в меню какой-нибудь просчет!»

На десерт — кофе с марципанами и профитролями, торт и мороженое, бананы и розовощекие яблоки.

Это Колбаков-то не знает толк в застолье?!

«Горько!» — выкрикивают гости и облизываются, будто это им самим предстоит целоваться. Джерри привлекает к себе Флер, их волосы соприкасаются, оркестр начинает играть туш точно в тот момент, когда на улицу спешно выводят одного из сватов — чьего-то дядю или брата, в суматохе никто так и не понял.

«Горько и сватам!» — снова требует кто-то, и Цено целует Дуню сначала в лоб, потом в обе щеки, затем встает, склоняется к руке кумы.