Гибель постороннего   ::   Рыбас Святослав Юрьевич

Штукатурки у Козаченко не было, а имелись лишь фонды на конец квартала, но он, не мигая, поедал наглыми красивыми глазами пришельца, говорил басистым голосом о десяти вагонах, которые не сегодня-завтра отправят в адрес штаба. Лысоватый человек позавидовал такому богатству. Козаченко вытащил чистый штабной бланк и протянул его коллеге.

- Сейчас составим письмо. Вы ее получите. Нам нужен лес.

- Сколько? - оживился снабженец.

- Семь тысяч кубов, - ласково ответил Козаченко.

- О, семь тысяч!

Козаченко потянул бланк на себя, но снабженец прихлопнул бумагу.

- Пять! - предложил он.

- Семь, - улыбнулся Козаченко.

- Пять.

- Мы теряем время. Впрочем, мы можем взять лес и в другом месте.

- Ладно! Бери. Семь тысяч - мелочи.

- Конечно, мелочи! - невозмутимо подтвердил Козаченко. - Я знаю не хуже вас.

Но Краснов отчитал Козаченко по ничтожному поводу.

- Роберт, - сказал Козаченко. - В Мушкино надо забросить цепи для бензопил.

- И все? - спросил Краснов.

- Вроде бы все.

- Ты меня удивляешь! Еще спроси, как составить письмо поставщикам... Ты обещал проверить объекты по всем позициям? Или я должен держать все в голове? Зачем тогда мы держим службу снабжения?

Козаченко спокойно поинтересовался:

- Отвечать?

- Требуй со своих! Васильев совсем закис. Гони его в Мушкино.

Акимов понял, что командир не в духе, и решил помочь Козаченко.

- Остынь, Роберт, - сказал он. - В службе снабжения вакансия Может, возьмем еще человека?

Краснов недовольно взглянул на него, спросил:

- Ты освоился? Ну и решай этот вопрос. Только не лезьте ко мне с каждой мелочью.

Секретарша Тамара подошла к его столу и положила кипу писем. Краснов склонился над ними. Льняная сорочка охватывала его плечи, подбородок круто выдавался вперед, широкий короткий нос придавал лицу грубоватое выражение.

Прошла уже почти неделя, а Краснов с Акимовым толком и не поговорили.

- Татьяна, тебе, - Краснов наклонился к соседнему столу и отдал Бурынькиной конверт. - Из Комитета ветеранов войны.

- Ага, - ответила она. - Наверное, о награждении? - Бурынькина вскрыла пакет и прочитала письмо. - Роберт, не согласна! - воскликнула она.

Он повернулся к Акимову, слегка пожал плечами, как бы говоря: "Сам видишь - новичок, девчонка".

Бурынькина заметила его взгляд и принялась объяснять Акимову, ища поддержки:

- Понимаешь, Юра, мы в апреле несколько воскресников провели, к лету готовились, отремонтировали квартиры инвалидам войны. Нам пришло десять грамот из Москвы, чтобы наградить ребят. А я решила повременить. Правильно сделала?

- Не понял, - сознался Акимов. - Наградила бы ребят, если заслужили.

- Как вы не поймете! Наше шефство над ветеранами еще не кончилось, лучше уж осенью вручить. Поняли? - Она обвела всех сияющими глазами, но, увидев снисходительные лица мужчин, воскликнула с досадой: - Эх, вы столоначальники!

- Ну как тебе наш комиссар? - спросил Краснов у Акимова.

- Боевой комиссар! - одобрил тот. - Нет, Таня, честное слово! - добавил он, сдерживая улыбку.

Бурынькина отмахнулась:

- Вы все подшучиваете!

- Все-таки надо было брать эти грамоты сразу, - сказал Краснов. - Мало ли что будет осенью... Может, бланки кончатся.

Зазвонил телефон.

- Штаб слушает, - вымолвил Краснов негромко. - Стороженко? Евгений! Скажи ему, что он на бюро обкома будет объясняться. Тебе ясно? Кто перехватил?! Ты не паникуй... Возьми договоры. Договоры в Мушкине? Узнай все толком. Ну, давай, справимся.

Краснов стукнул трубкой и с легкой досадой произнес, что весть очень неприятная.

- Нет худа без добра, - заметил Козаченко. - Теперь кто-то поедет в Мушкино. Заодно и цепи забросит.

Бурынькина всплеснула руками:

- Дьявол ты, Козаченко! Совсем стыд потерял на своем снабжении. Ты еще подстрой нам неприятности, чтобы они тебе на руку выходили...

- Танюша! - с ласковой укоризной сказал Козаченко - Моя служба тонкая и деликатная. Ты еще не осознала ее политического значения.