Год Дракона   ::   Давыдов Вадим

Его охотно взяли на финансовый буксир, и теперь он совершенно спокойно летал «Люфтганзой» и останавливался в отелях категории не ниже, чем три звезды. Как говорится, на свободу — с чистой совестью. Совесть у Андрея была и в самом деле чиста, — и он был убежден, что с иным ее состоянием он не мог бы столь же беззаботно наслаждаться прелестями загнивающего капитализма…

Новехонький лайнер сел на бетон мягко, как в перину. В салоне раздались аплодисменты и одобрительный свист. Андрей улыбнулся, — его всегда удивляла та почти детская непосредственность, с которой живущие в нормальном, не перевернутом мире люди умеют радоваться даже самым незначительным мелочам.



АЭРОПОРТ ФРАНКФУРТ-МАЙН. ТЕРМИНАЛ 2. МАРТ

Вещей у Андрея, кроме сумки с компьютером и парой смен белья, носков и рубашек, не было, и он, благополучно миновав паспортный контроль и зеленый коридор таможни, вышел в зал прибытия. И страшно удивился, увидев не кого-нибудь там, а саму Труди Грюнн — вот уже лет пятнадцать бессменную секретаршу германской Лиги, с табличкой, на которой значилось «Herr Korabelstschikow», призывно машущую рукой. Андрей подбежал к ней:

— Труди, дорогая! — Корабельщиков наклонился, подставляя для дружеского поцелуя гладко выбритую щеку. — Чем обязан такой честью?

— Узнаешь, — загадочно усмехнулась Гертруда. — Поехали! Это весь твой багаж?…



АУГСХАЙМ, ГЕРМАНИЯ. МАРТ

Первое, что увидел Андрей по приезде на место, был автомобиль… Он неплохо разбирался в автомобилях, но этот «Мерседес» — а это был, без всякого сомнения, «Мерседес», хотя и без знаменитой трехлучевой звезды, — явно не принадлежал к серийным образцам. Он был очень похож на новый «Майбах», однако при этом двух-, а не четырехдверный. И даже в Аугсхайме, городе богатых пенсионеров, эти чудовища просто не водятся, что еще более усиливало впечатление вызова и натиска; наверху — огромный, на всю ширину крыши, шеврон темного плексигласа, под которым легко угадывались проблесковые маячки. Двадцатидвухдюймовые колеса, закрытые глухими, без единого отверстия сверкающими дисками, дополняли картину. Сквозь зеркальный фотохром остекления невозможно было разглядеть никаких деталей в салоне. Андрей перевел взгляд на номер машины и приподнял брови: собственно, номера не было и в помине. Даже место для него, похоже, не было конструктивно предусмотрено. Андрей обошел автомобиль и убедился: вместо выштамповки под номер сзади — сплошная светоотражающая панель.

— Нравится? — Труди заговорщически подмигнула и довольно улыбнулась. — Он сегодня с семи утра тут. Брудермайер прилетел вслед за ним чуть ли не в трусах и сразу отправил меня за тобой во Франкфурт. Уж не знаю, насколько это правда, но мне шепнули, что Майзель приехал повидаться с тобой…

— Кто?

— Как кто?! Да Майзель!

— Майзель?! Со мной!? Так это… — Андрей даже слегка отпрянул. — Перестань. При чем тут я?!?

Они вошли внутрь. В здании царила одновременно приподнятая и взвинченная обстановка, характерная для посещений Лиги денежными мешками. По сновавшим туда-сюда с ужасно деловым видом господам и дамам из попечительского совета, озабоченно кивавшим Андрею и тотчас же устремлявшимся прочь, было ясно, что размеры денежного мешка, свалившегося на этот раз к ногам Президента Лиги, преподобного доктора Юлиуса Брудермайера, превосходят все мыслимые и немыслимые границы…



МИНСК, БЕЛАРУСЬ. РЕТРОСПЕКТИВА

Все началось месяцев шесть назад, когда Андрей впервые услышал о «Golem Foundation» в Минске и о его основателе — миллиардере Даниэле Майзеле. Собственно, о Майзеле он слышал и раньше… Финансовые магнаты, в отличие от шоуменов, редко становятся объектом пристального внимания прессы, за исключением форбсовских [2] рейтингов. Майзель же был исключением.