Годори   ::   Чиладзе Отар

Весь мир превратился в мошкару, если даже захочешь, не укрыться, везде достанет тяжелый, перенасыщенный, густой от мошкары воздух... Годами, веками подготавливался этот вроде обычный акт вроде бы рождения новой жизни... Сперва мать должна была родить меня, такую порочную, а уж я должна была произвести на свет это непонятно что. Вообще-то, по совести, тухлое человечество и не заслуживает лучшего. Но зато моими стараниями Элисо наконец стала бабушкой. Сыночек мой, братишка, племянничек и деверь - ласкаю, балую, подлизываюсь. Что ни говори, редкостный плод любви. Один в четырех ипостасях. И, если хочешь знать, мне ничуть не стыдно. Во всяком случае, не стыдно перед тобой... Хотим или не хотим, мы созданы друг для друга, одинаковые... Люди сначала думают, потом делают, мы же сначала совершаем поступок и только потом понимаем, а вернее и потом не понимаем, что натворили... И все-таки никто лучше нас не знает, каким должен стать ребенок, если он вообще должен быть... Бывает дом без собаки, бывает бездомная собака... вернее, собаки. Вот хотя бы мы с тобой... Тявкаем, лаем, скулим, а для кого? Зачем? Лаем в пустоту, в пустоте. А караван идет. Куда идет, откуда?! Потеряли след, потеряли чутье и даже не можем отыскать дорогу к дому... Забыли, что такое дом - своя страна... Кому от этого худо: собаке или стране? Обоим? Ты прав. Но все-таки хуже собаке. В конце концов, страна до поры до времени и кошек научит гавкать, Людовика какого-нибудь приручит, а безродной собаке надеяться не на что... Короче, если это конец, я ни в чем не раскаиваюсь и ни перед кем не собираюсь оправдываться... Плевать мне на такую жизнь... По словам отца, были времена, когда наши благородные царицы сами с достоинством всходили на эшафот, где палачи тупым железом терзали их груди, а наши цари добровольно клали голову на плаху. Мы же, напротив, ради срама истерзали грудки и постыдно лишились голов... А виновных нет. Ибо виноваты все. И все-таки да будет проклят тот, кого не называют по имени, кто осчастливил нас обоих... Все!.. Слава Богу, и наша одиссея подошла к концу, завершилась поистине блестящим поражением. А сердце все-таки бьется ровно, словно ни о чем никогда не волновалось. Я была, есть и навсегда останусь подданной своего сердца... Пусть уж лучше обманет оно, чем следователь или доктор... Не знаю, что думаешь ты, но верю, что думаешь правильно... До встречи в той стране, мой преданный друг... Она совсем недалеко, та страна, о, нет, надо только перейти эту пустошь и...

Лизико прервалась на полуслове, поскольку из залитого солнцем сияющего пространства неожиданно выступил человек в странных одеждах и прямиком направился к ней. На нем была широкополая шляпа с павлиньими перьями. Круглый гофрированный воротник белого шелка горизонтально лежал на плечах. Создавалось впечатление, что он несет свою голову на белом блюде. Брошенный на плечи плащ гранатового цвета, превратившийся почти в лохмотья, был облеплен репьем, ковылем и смолкой. Воронкообразные сапоги с ботфортами, от старости изрезанные грубыми морщинами, нескладно обвисали на голенища. Очевидно, лошадь у него пала, и седло со сбруей он нес под мышкой. Позолоченные стремена, покачиваясь, ударялись и звякали, как колокольца. Судя по всему, странник прошел большой путь - об этом свидетельствовали усы и брови, густо припудренные пылью. И хоть вид у него был утомленный, все-таки шагал вполне бодро, во всяком случае, никак невозможно было предположить, что он чуть не шесть столетий тщетно бродит по этой земле из края в край. Скорее, странник производил впечатление уверенного в себе человека, который прекрасно знает цель поиска и верит, что в конечном счете найдет то, ради чего пятьсот с лишним лет тому назад покинул родину.