Гулящая   ::   Мирный Панас

Сама печаль, само горе не смотрели бы так страшно, как смотрела в эту минуту Приська! Она дрожала всем телом, губы у нее трепетали, словно что-то шепча... Увидев мать, Христя едва не выронила кувшин.

- Не вернулся?.. Нет его? - сморщившись, спросила Приська, словно прошелестела сухая трава. Она, видно, хотела плакать, но не могла; глаза у нее горели, пылали, но как ни мигала она опухшими веками,- ни одна слеза не показалась.

В обед снова прется Грицько.

- Господи, и чего его носит, этого дядьку! - сказала Христя, увидев Грицька.

- Где мать? - спросил он, войдя в хату.

- На печи,- ответила Христя. Приська так и не слезала с печи.

- Чего лежишь? Вставай, собирайся в город за мужем! - начал он.

- Чего я за ним пойду? Неужто сам не придет? - поднимаясь, простонала Приська.

- Придет... Как раз... дожидайся... Замерз! - отрывисто закончил он.

При этих словах Приське будто кто нож всадил в бок; она дернулась, рванулась... и точно окаменела - хоть бы слово вымолвила, хоть бы вздохнула! Только обезумевшими глазами уставилась на Грицька.

Христя тоже глянула на него, посмотрела на мать, закрыла руками лицо, прижалась головой к печи...

- О мой батенька, мой родненький! - крикнула она в беспамятстве и затряслась всем телом.

У Грицька мороз пробежал по спине от крика Христи; но не такой он был человек, чтобы его можно было слезами разжалобить; он прошелся по хате и стал рассказывать:

- Был это я в волости... носил подушное... При мне бумагу получили, объявить жене, детям или каким-нибудь родственникам, чтобы пришли в город опознать... Замерзшего нашли в снегу... Загнибеда как будто опознал... Так чтобы взяли похоронить, если хотят... Там около него и новые сапоги нашли и еще какие-то вещи... Из волости хотели за тобой нарочного посылать, да я сказал, что все равно буду на том краю, зайду и скажу.

Закончив, Грицько посмотрел на Приську, потом перевел взгляд на Христю... Приська молчала, Христя голосила. Он снова прошелся по хате, раз, другой; снова поглядел на дочь и мать... Никто не угадал бы, что светилось в его глазах: радость ли, или тайная злоба. Лицо у него перекосилось... По хате разносились вопли Христи.

- Вы ведь слышали? - глухо спросил он и, повернувшись, вышел вон. Вслед за ним, как живой укор, вырвался неистовый крик Христи и растаял на дворе. Грицько, вздрогнув, повернул на улицу.

- Ой мамочка!.. Ой родненькая!..- кричала Христя, подходя к матери.Что нам теперь, бедным, делать?..

Она глядела на мать заплаканными глазами, а мать на нее - сухими, пылающими, как огонь.

- Ох ты, горе, горюшко! Ох ты, злая долюшка! - прижимаясь к матери, причитала Христя.

Приська все глядела на нее безумными глазами и дрожала. И вдруг, словно треск раздался из-под земли, сдавленный, неясный звук... Страшный хриплый крик вырвался из груди Приськи, и она залилась безумными слезами... Прижавшись к Христе, она охватила руками ее голову и страшно-страшно завыла:

- Моя доченька, моя голубушка, пропали мы навеки!

На дворе насупилось; в хате потемнело. И в этой тьме, точно совы, перекликались дочь и мать. Тонкий и внятный крик дочери сливался с хриплым воем матери, разносился по хате, бился о стены, стлался понизу... Тоска и печаль глядели из темных углов.

До самых сумерек голосили дочь и мать. Забыли и про обед, забыли про все на свете. Одарка Здориха, услышав со своего двора их страшные вопли, пришла узнать, что стряслось у них, и насилу добилась у Христи, что они плачут об отце. Она стала было утешать Приську, дескать, все это, может, неправда... чего только люди не наболтают,- но только еще больше растравила ее старое сердце, еще горше заставила плакать. Приська от слез слова вымолвить не может, только начнет говорить - и тут же зальется слезами. Грустная, невеселая, ушла Одарка домой.

Смеркалось.