Эмилия Галотти   ::   Лессинг Готхольд Эфраим

Он сильнее всех противился моим притязаниям на Сабьонетту. Старый воин. Горд и груб, а впрочем, добр и честен!

Конти. Отец! Но здесь перед нами его дочь.

Принц. Ей-богу - как две капли воды! (Все еще не сводя глаз с портрета.) О, вы, конечно, знаете, что только тогда по-настоящему хвалят художника, когда при виде его творения забывают о похвалах.

Конти. Однако эта работа оставила меня весьма недовольным собой... И я все же доволен, что так неудовлетворен самим собой. Ах! Почему мы не можем писать прямо глазами! Как много пропадает на долгом пути от глаза через руку к кисти! Но я, как я уже сказал, знаю, что здесь потеряно, и как это случилось, и почему должно было случиться, - и этим утраченным я так же горжусь и даже более, нежели всем тем, что мне удалось передать здесь. Ведь утраченное больше, чем переданное, позволяет мне признать, что я действительно большой художник, что только рука моя не всегда бывает рукой большого художника. Разве вы думаете, принц, что Рафаэль не был бы величайшим гением в живописи, если бы он по несчастной случайности родился безруким? Как вы думаете, принц?

Принц (оторвавшись только в этот момент от портрета). Что вы говорите, Конти? Что вы хотите знать?

Конти. О, ничего, ничего!.. Так, болтовня. Я вижу: вся ваша душа была в глазах. Я люблю такие души и такие глаза.

Принц (с деланной холодностью). Значит, Конти, вы на самом деле причисляете Эмилию Галотти к первейшим красавицам нашего города?

Конти. Значит? Причисляете? К первейшим? К первейшим нашего города?.. Вы смеетесь надо мной, принц. Или же вы все это время так же мало смотрели, как и слушали.

Принц. Любезный Конти... (Снова устремляет глаза на портрет.) Как может наш брат полагаться на свои глаза? Собственно говоря, только художник может судить о красоте.

Конти. Неужто впечатление каждого из нас должно ждать суждения художника? В монастырь того, кто хочет у нас учиться различать прекрасное! Но я должен, принц, сказать вам, как художник: величайшим счастьем моей жизни было то, что Эмилия Галотти позировала мне. Эта голова, это лицо, этот лоб, глаза, нос, рот, подбородок, шея, грудь, стан, все ее сложение стали для меня с тех пор единственным предметом изучения женской красоты... Портрет, написанный с нее, достался ее отцу, который живет не здесь. Но эта копия...

Принц (быстро оборачиваясь к нему). Что же, Конти? Неужели вы уже обещали ее кому-нибудь?

Конти. Она предназначается для вас, если она вам по вкусу.

Принц. По вкусу! (Улыбаясь.) Это - ваш опыт изучения женской красоты, Конти. Что может быть лучше, как сделать его своим? А тот портрет захватите с собой... заказать раму.

Конти. Будет сделано.

Принц. Самую красивую, - самую роскошную, какую резчик только сможет изготовить. Портрет будет помещен в галлерее. А этот... останется здесь. С этюдом не требуется таких церемоний: его не вывешивают, а предпочитают держать при себе... Благодарю вас, Конти, очень благодарю. Как уже сказано, в моих владениях искусство не должно искать хлеба, пока он есть у меня самого... Пошлите, Конти, к моему казначею и получите под вашу расписку за оба портрета, сколько пожелаете. Сколько пожелаете, Конти!

Конти. Не следует ли мне опасаться, принц, что вы хотите вознаградить меня не только за искусство, но и за нечто другое...

Принц. О, ревнивый художник! Нет, нет!.. Так слышите, Конти, сколько пожелаете.

Конти уходит.

Явление пятое

Принц. Сколько он пожелает! (К портрету.) Любая цена за тебя будет еще слишком низкой... О, дивное создание искусства, неужели я действительно обладаю тобой? Кому бы ты ни принадлежала, ты - еще более дивное творение природы!.. Все, что вы хотите за нее, добрая мать! Все, что хочешь и ты, старый ворчун! Только требуйте! Только требуйте! Лучше всего было бы купить тебя, волшебница, у тебя же самой!..