Юнармия   ::   Мирошниченко Григорий Ильич

– Вот видите, – лукаво сказал он, остановившись у двери, – шпала дорогу загородила. Я хотел через другую дверь выйти к вам.

– Неправда, – спокойно сказал высокий красноармеец в буденовке, отодвинув ногой шпалу.

– Ты знаешь, что эшелоны задерживать права не имеешь?

– Взять бы да двинуть ему по-свойски, враз бы пути починил!

Но маленький человек в красной фуражке только по­жимал плечами и повторял одно и то же:

– Товарищи, не могу я отправить воинские эшелоны. Все пути позабиты. У семафора снарядами полотно разо­рвало. Что я могу поделать?..

Тут из-за угла вышел обтянутый крест-накрест потер­тыми ремнями начальник эшелонов. Красноармейцы к нему.

– Саботаж разводят станционщики, товарищ коман­дир! Не отправляют! – сказали почти разом красноар­мейцы.

– Почему это не отправляют? – тихо и деловито спро­сил командир.

– Не хотят, – сказал высокий в буденовке.

– Да как же отправлять?.. Все железнодорожные пути уже забиты. Все забиты, – опять забормотал началь­ник станции.

И действительно, у семафора, в той стороне, куда нуж­но было отправлять эшелоны, как назло, у вывороченных рельсов стояла шестерка товарных вагонов.

– А мастеровые почему до сих пор не вызваны?

– Не слушают меня… Отвыкли… Не знаю.

– Ну, так я знаю, – сказал командир не резко, но громко. – Мастеровые помогут нам!

– Что ж, попробуйте, если угодно, – сказал начальник станции, прищуривая один глаз. – Да только выйдет ли? Там, у семафора, снарядом выворотило рельс, товарный состав застрял… Здесь это еще пустяки, а там…

– И там дело немудреное, – вдруг сказал из толпы молодой рабочий.

Он давно уже стоял рядом с начальником станции и прислушивался к разговору.

– Сперва нужно спустить под откос вагоны – те, что у семафора торчат, а потом вызвать дорожного мастера. А рабочих я созову. Надо рельсы менять. Иначе ничего не выйдет.

Он круто повернулся и куда-то побежал.

Начальник станции проводил мастерового хмурым взглядом.

– Куда же он сбежал, мастеровой-то этот? – беспо­койно говорили красноармейцы. – Придет еще или не при­дет?

– Придет, – ответил командир, но видно было, что он и сам сомневается.

Снаряды стали падать у водокачки. Сперва они пере­летали и падали недалеко за железнодорожным поселком, но потом стали ложиться у самой стенки цементной водо­качки.

– Губа не дура! Ишь чего захотели! – сказал коман­дир, показывая красноармейцам на водокачку.

– Форменная дура! Зачем же водокачку-то? – спросил красноармеец.

– А затем, что нашего наблюдателя на водокачке за­метили.

– Вот оно что… – сказал красноармеец, только теперь заметив наблюдателя.

Пушечные выстрелы слышались все сильнее и ближе. В воздухе рвалась шрапнель.

Машинист хмуро выглядывал из окон паровоза и ру­гался:

– Во черт! Паровоз стоит, а не уедешь…

В это время из-за угла станции вынырнул вспотевший мастеровой. За ним быстро шагали седоватый широко­плечий человек – это был дорожный мастер Леонтий Лав­рентьевич – и еще несколько рабочих. Рабочие несли кир­ки, ломы, разводные ключи.

– Товарищ командир, давай людей! – на ходу сказал дорожный мастер.

Командир оглядел красноармейцев и быстро отсчитал человек пятнадцать. Красноармейцы и мастеровые побе­жали к семафору. Бежали, спотыкаясь о рельсы и камни.

– Можно бы и пешком уйти, – говорил командир до­рожному мастеру, догоняя его, – да у меня пол-эшелона тифознобольных, раненых, а бросать их на произвол вра­га – преступление. Не могу.

– Как можно! Если банда доберется до них, всех порежет, – сказал Леонтий Лаврентьевич, вытирая рукавом со лба пот.

– Ничего, отправим. Только бы вагоны убрать, – ото­звался мастеровой сзади.

Подбежали к семафору.