Как я охранял Третьяковку   ::   Кулаков Феликс

Говорить я совершенно терял способность.

Прознав про то, что в Манеже, буквально у него под носом существует бард-куплетист и лауреат Грушинского фестиваля, Кулагин решил время даром не терять и срочно организовываться в коллектив, сколачивать вокально-инструментальный ансамбль из себя и пожарника.

И тут же накинулся на несчастного Костяна с редким остервенением.

Костян был полная психотипическая противоположность Кулагину. Склонный, скорее, даже к самоуничижению, он не грезил сценой, не мечтал жадно о славе, и не пугал соседей, просыпаясь вдруг посреди ночи с яростным воплем: «Я вас не слышу! Где ваши руки?».

От Кулагина Костян находился в боязливом недоумении. Он никак не мог уяснить чего от него нужно этому бесноватому манежному слесарю.

Насколько мне известно, пожарник отнекивался и отбрыкивался как только мог. Но надо знать Кулагина. Если Кулагину что-то от вас нужно, то лучше отдайте ему это по-хорошему, иначе все равно отдадите, только еще и нервы потеряете. Напор и страсть сделали свое дело. Рок-группа была-таки образована. Костян представлял собой как бы кучку сухих березовых полешек, а Кулагин с успехом исполнил партию трудногасимой шведской спички. Они сошлись, и синие ночи взвились костром народного творчества. Определенное количество музыкального дарования Костяна слились с безудержной кулагинской энергией, в результате чего коллектив под декадентским названием «Сорго» функционирует и поныне. Напомню справки ради, что сорго есть злаковая культура, из которой веники вяжут.

Спустя полгода Кулагин перебрался из Манежа в Центр Международной Торговли им. доктора Хаммера – монтировать в составе бригады бравых молодцов выставочные стенды. После истечения испытательного срока ему выдали чудесный шведский рабочий костюм с катафотами на карманах, набор необходимых инструментов и специальный ключ-трещотку. Что еще надо человеку? Ничего. В 91-ом году иметь ключ-трещотку было примерно так же престижно, как сейчас иметь личный истребитель.

Отживал Кулагин в ЦМТ, по его собственному признанию, просто немеренного бабла . Нет, правда, подтверждаю как свидетель: капиталисты платили жирняво, по расценкам РАБИСа, с какой-то нереальной северной надбавкой. Во всяком случае, и на первый лаковый «Стратакастер» хватило, и на богатые казацкие сапоги с вензелями, и на «сюртук наваринского пламени с дымом». Хватало даже на импортное пиво в банках, что по тем диким временам мог себе позволить далеко не каждый. Пиво в банках – это был такой пацанский знак качества, бесспорное доказательство успешности.

Мне оставалось только украдкой смахивать скупые слезы радости и гордости. Ведь это я выписал Алешке путевку в жизнь, не дал ему в трудный момент биографии пропасть под забором.

Да, в деньгах Кулагин тогда недостатка не испытывал. Он безумствовал и купался в роскоши. Апофеозом этого купания стала покупка в комиссионном магазине гигантского антикварного комода XIX века. Это был Царь-комод, самый большой из всех комодов, которых я когда-либо видел в жизни! Когда мы по лестнице затаскивали это чудовище к Кулагину на пятый этаж, я думал что сдохну. Одной только бронзы к изделию было прикручено пуда полтора, никак не меньше.

– Зачем тебе этот гроб, лишенец? Открой тайну, – чуть не плача спрашивал я Кулагина.

– Нравится, – коротко отвечал он, с нежностью поглаживая мебель.

Нормально, да? «Нравится»!

Единственное обстоятельство, омрачающее пребывание Кулагина в ЦМТ заключалось в том, что там надо было действительно много и тяжело вкалывать. А этого дела Алеша с детства не любил, он через это дело завсегда скучал.