Козлиная песнь   ::   Вагинов Константин

Семья - это мещанство, это штопанье чулок, это кухня. - Рука его устремилась, но была остановлена. - Мы, поэты, - переваливался Асфоделиев на другой бок, - духовная аристократия, поэтессе нужны переживания. Как вы хотите писать стихи, не зная мужчины?

В это время, сквозь комнату, Свечин протащил хихикающую Наташу. Она была пьяна совершенно, голова ее свесилась набок, она прикрывала рот рукой, ее тошнило. Он провел ее в уборную и стал прохаживаться за дверью возбужденно. Отвел ее в последнюю комнату, опустил на постель.

Наташа уткнулась в подушку и заснула. Свечин стал раздеваться, насвистывая. Он снял с себя рубашку, стал медленно расшнуровывать ботинки.

- Пусть она уснет покрепче.

Снял ботинки, поставил их аккуратно у кровати.

Зажал ей рот рукой, она силилась сбросить его с себя, но не могла. Сквозь руку она плакала и видела свет лампы.

Он сел на краю постели отдышаться. Наташа подняла свою голову, потрогала грудь, посмотрела на его спину, откинулась и заплакала. Он повернулся, радостно похлопал ее и сказал:

- Не все ли равно - рано или поздно

- Как твои дела? - входя в гостиную, спросил он Асфоделиева.

Тот сидел нахмурившись. Муся засмеялась

Он отвел Асфоделиева к окну.

- Ты дурак, - сказал он. - А где прохвост Кокоша?

- Ушел давно, надоело ему ждать.

- Дурак твой Кокоша, сейчас бы в спальню пошел, пока девушка не очухалась. Говорил я ему чтобы подождал.

- Я пойду туда, - сказал Асфоделиев, улыбнулся полным лицом, поправил пенсне и отправился.

Свечин подошел к Мусе.

- Где Наташа? - спросила она.

Но Свечин удержал ее за руки.

- Она сейчас придет. Муся поняла и стала зла на подругу.

-Дура, - подумала она и села.

Свечин сел и начал обхаживать ее.

- Где Наташа? - снова повторила она. Встала, чтобы идти ее искать.

Из дверей вышел, улыбаясь, Асфоделиев.

- Ваша Наташа пьяна как стелька, она сейчас придет.

За окнами вставало солнце. Подруги, не попрощавшись, вышли.

В это утро Ковалев сидел перед окном - вот Пьеро несет Коломбину, вот старый муж лежит при лампе, а молодая жена стоит - ищет блох. Вот девушка обнаженная лежит на операционном столе; над ней в задумчивости склонился седой доктор.

Сколько воспоминаний... Сколько воспоминаний.

Открытка с Пьеро и Коломбиной - его любимая открытка. Открытки с ловлей блох и с операционным столом - любимые открытки генерала Голубца.

А когда Ковалев в тачке возил щебень на барку, прошла возвращавшаяся с пирушки Наташа, запрятав носик в воротник, не узнала Ковалева, а Ковалев был страшно рад, что она его не узнала, он ведь не рабочий, а так, временно, до приискания настоящей работы, щебень грузит. Скрылась Наташа; закурил Ковалев, сел на тачку и задумался; достал краюху ситного с изюмом и съел с удовольствием, вспомнил Пасху, бой колоколов в воздухе и романсы.

- Ничего, вырвусь, - решил, - снова стану человеком. Вот только в профсоюз трудно пройти.

И стал думать о профсоюзе, как прежде о георгиевском крестике.

- Надо во что бы то ни стало утвердиться на строительных работах.

Глава VI ГЕНЕРАЛ ГОЛУБЕЦ И КОРНЕТ КОВАЛЕВ

Генерал Голубец, отец Наташи, рассматривая партитуру, курил дешевую сигару, когда Наташ возвращаясь с пирушки, прошла в свою комнату. Ее отцу захотелось поговорить в это весеннее утро. Он встал, пошел следом за Наташей и остановился в дверях.

- Комендант сидел у окна, - стал рассказывать генерал Голубец анекдот, - и увидел, что по улице идет поручик Н - ского полка без шашки "Иван!" - зовет комендант денщика и указывает на офицера. Через минуту офицер появляется комнате, при шашке. Комендант видит шашку и смущается. "Простите, поручик, говорит он, - мне показалось незнакомым ваше лицо. Давно ли вы у нас в городе?" И любезно поговорив, отпускает офицера. Поручик вышел.